мамочка.
И тут она все-таки улыбалась:
– Я буду защищать тебя, Элейн. Что бы ни случилось, я всегда с тобой.
Сцена померкла, но вместо того, чтобы проснуться, я перенеслась в прошлое. Я уже знала, какая часть моего сна сейчас наступит: теперь я была на несколько лет старше. Крыша дома горела, на меня надвигался темный дым.
– Мама! – крикнула я, когда несколько фигур двинулись к моей матери, и одна из них с огненно-рыжими волосами. Еще несколько шагов, раздался ее крик и…
Картинка снова поменялась. День был тот же. Я сидела на земле, и у меня не было сил плакать. Наш дом обгорел, огонь превратился в угли – пламя уничтожило все.
Чей-то палец убрал мои волосы назад, и мальчик примерно моего возраста посмотрел на меня голубыми, как лед, глазами, а потом крепко обнял.
– Я доставлю тебя в безопасное место, – сказал он дрожащим голосом. – Не волнуйся. Я не оставлю тебя здесь.
Мята, подумала я и закрыла глаза.
Безопасность.
Я вздрогнула. Атлас обнюхивал мое лицо, и я тут же погрузила руку в густой мех. Ровное сердцебиение у него в груди мгновенно меня успокоило.
– Это был просто кошмар, – прошептала я Атласу.
Он наклонил голову и тихо взвизгнул.
– Да, – призналась я. – Бэйл тоже был там.
Но не только он. Мне приснилась моя мама. А еще отец, чего раньше никогда не было. Его лицо оставалось размытым, вероятно потому, что я не могла его вспомнить. Но сцена от этого казалась только реальнее.
Она опасна, сказал отец и при этом выглядел испуганным. Но, может быть, такая картинка сложилась в моей голове после знакомства с родителями Бэйла.
Я глубоко вздохнула и огляделась. Здесь, в новом доме, который предоставила нам Арисса, было больше места. Хольден и Фагус спали в соседней комнате, Гилберт и Лис – этажом выше. Только Сьюзи и Лука лежали в нескольких метрах от меня на большом матрасе, обняв друг друга.
Я почесала Атласа за ушами.
– Если бы ты только мог сказать мне, куда он пойдет, – прошептала я. – Ты ведь знаешь это, не так ли?
Верный Атлас посмотрел на меня, а я улыбнулась, поцеловала его в нос и откинула в сторону тонкую простыню. Босиком направилась к двери и вышла на улицу. В расщелине была видна тонкая полоска неба. Ни единого облачка – только звезды. Я поднялась по металлической лестнице на крышу. Осторожно пошла по ней, стараясь никого не разбудить. Села на край крыши, свесив ноги вниз, и поднесла к глазам обе руки.
Правы ли ребята в том, что они сказали? Возможно, моя сила все еще при мне. Возможно, я сама сдерживаю себя. Мне трудно было это представить. Я столько раз внутренне умоляла, чтобы мои способности вернулись. У меня было такое чувство, что я сделала все для этого. Ну правда, я ведь тренировалась каждый чертов день.
Но у меня не было никакого покалывания в пальцах, ничего, что указывало бы на то, что мои усилия дали свои плоды.
– Не можешь спать? – спросил кто-то позади меня.
Я обернулась. Хольден, в белых фланелевых брюках и белой футболке. Он очень быстро принял свою природу вирблера. Но, возможно, это просто совпадение.
Вместо ответа я покачала головой.
– Не возражаешь, если я тоже тут сяду?
Я помедлила, но в итоге кивнула.
– Тяжелый день, да? – Он плюхнулся рядом. – Рука небось еще болит?
Да, я чувствовала давление в костяшках пальцев, но это была фантомная боль.
– Понимаешь… это того стоило. Даже если ничего нам не дало.
Хольден посмотрел на меня:
– Элли, а может, его просто привлекает место, где он провел свое детство?
Я не ответила.
– И что теперь Гилберт собирается делать? – спросил он.
– Ну… они с Ариссой собираются послать туда боевые группы… По крайней мере, Гилберт сказал это Луке. Хотят обследовать комплекс.
«И я в любом случае буду там», – продолжила я про себя.
Хольден вздохнул, и я украдкой бросила на него взгляд.
Он выглядел усталым, следы ожогов все еще тянулись от левой скулы до шеи. Моя вина… Ожоги он получил, когда я взорвала рифт. Только позже я поняла, что Хольден, вероятно, выжил исключительно потому, что был наполовину вирблером.
Хольден потер кончики пальцев. Это было рефлекторное движение. С тех пор как он перестал принимать лекарства, природа вирблера захватила его полностью. А пальцы у вирблеров были холодными. Всегда.
– Родители Бэйла оказались еще более ужасными, чем я их помню, – сказал он тихо. – Мне жаль. Я должен был предупредить тебя о его отце.
Я пожал плечами.
– А его мать, – продолжил Хольден, – она была еще хуже. Она была такой… безразличной.
– Ну, у людей иногда бывают странные механизмы защиты. – Я вспомнила слезы на ее глазах.
Хольден приподнял уголок рта:
– Кстати, у мутантов тоже.
– Как у тебя дела с этим? – Я кивнул на его руки.
Вместо ответа он вытянул руки и повернул ладонями кверху. В принципе, я знала, что увижу. Когда вирблер создает ветер, это выглядело так, словно часть его кожи растворяется и улетает, как песок. Хольден сотворил небольшой вихрь, который сначала покрутился вокруг своей оси, а потом разделился на три части.
– Впечатляет, – произнесла я.
– Ну, не так, как то, что умеешь делать ты.
Я скорчила гримасу:
– Умела.
– Умеешь!
Я хотела зло ответить, но сдержалась. На некоторое время повисла тишина. До нас доносился слабый шум реки, где-то на много метров ниже нас.
– Честно говоря, я все еще думаю каждое утро, что мой отец хочет проверить меня, – тихо признался Хольден. – Мне кажется, что я нахожусь в симуляции, а о… Варус Хоторн ждет моей реакции. – Он невесело рассмеялся. – Никогда не забуду, как я дразнил Вудроу. Сколько раз я оскорблял его за то, что он наполовину сплит. Черт! Удивительно, что он не мстит мне.
Я скептически приподняла бровь.
– Да… ну ладно, немного все-таки мстит, – ухмыльнулся Хольден. – Но далеко не так, как я того заслуживаю.
– В итоге мы всего лишь сумма того, что было до нас.
– Откуда это?
– Нашла в одной из книг Бэйла.
За последние несколько недель я прочитала все его книги.
– Твой отец сформировал тебя, – сказала я. – Точно так же, как родители Бэйла сформировали его и как меня сформировала смерть моей мамы. Оторваться от этого трудно. И это нормально. Желание измениться – вот что важно.
Хольден нахмурился:
– А твой отец? Ты никогда о нем не говорила. Он тоже погиб во время нападения?
– Нет, я думаю, он еще жив – где-то. – Я пожала плечами. – Он давно ушел
