седел спрятался водяной насос, который я не замечала, немедленно наполнил фляжку и снова спрятал в карман для сохранности.
– Спасибо, – пробормотала я, взглянув на его палец, в который впилась зубами.
Я поморщилась, вытирая рот рукавом платья. Серо-зеленая ткань была покрыта пятнами крови и грязи. Наверное, я выглядела ужасно.
Судя по грязи, ночь, проведенная в лесу, не сотворила чудес с моей внешностью.
Мужчина подошел ко мне, сел рядом и взял мои руки в свои. Я немного отодвинулась, наблюдая за ним с опаской, пытаясь понять, чего он хочет.
Вблизи безжалостная красота его лица выглядела ошеломляюще. Он был абсолютно не похож на мальчиков и мужчин Мистфела. Когда он расстегнул плащ, отбросил его в сторону и повернулся лицом ко мне, у меня перехватило дыхание. Плечи у него были настолько широкие, что швы на тунике растянулись, приспосабливаясь к его телу, а штаны плотно облегали бедра.
Мужчина налил воду в руку, поднес к моей шее и стал промывать рану, нанесенную Верховным жрецом. Закончив, он отвел одну из моих рук в сторону, откинул плащ и завернул рукав платья. Снова вынув фляжку, он медленно лил воду мне на руку, смывая несколько слоев крови и грязи, скопившихся с тех пор, как мы с Браном покинули Мистфел, пока я снова не начала чувствовать себя лучше – чуть больше человеком.
Удовлетворившись чистотой моей руки, мужчина перевернул ее и внимательно осмотрел покрывавшие ее тонкие порезы и белые шрамы.
– А это откуда? – спросил он, приподнимая руку, чтобы рассмотреть раны поближе.
Мягкие пухлые губы коснулись тыльной стороны ладони. Рот изогнулся в едва заметной улыбке, напомнив лук купидона.
– Лиловые ягоды, – сказала я, сглотнув.
Там, где его губы коснулись моей кожи, я ощутила странное покалывание и онемение, которые распространялись по всему телу. Мужчина взял мою вторую руку в свою и медленно повторил процесс, ощупывая раны большими пальцами, осматривая их, чтобы убедиться, что они чистые и мне не грозит заражение.
– Ты сборщица урожая, – сказал он, кивнув, и плеснул немного воды себе на руку.
Его огромная ладонь медленно приблизилась к моему лицу в ожидании, что я запаникую и отстранюсь от прикосновения. В тот момент, когда его рука коснулась моей кожи, я вдруг потянулась к ней, не понимая, почему так происходит.
Кожа вокруг его мозолей была на удивление мягкой. Большим пальцем он провел по моей скуле, и, когда его ладонь обхватила мою щеку, из груди у меня вырвался прерывистый вздох. Мужчина принялся протирать мне лицо мокрыми руками, двигаясь медленно, осторожно и мягко, чего я от него совсем не ожидала. Я внимательно смотрела на него, задаваясь вопросом, что на меня нашло, раз я позволила ему прикасаться ко мне, заботиться обо мне, будто я была ему дорога. Ведь он для меня оставался всего лишь незнакомцем.
– Вот так намного лучше, – сказал мужчина, закончив со мной, прокашлялся и медленно убрал руку.
– Прости, что укусила тебя, – сказала я, допуская, что, возможно, неверно истолковала ситуацию.
– Уверен, ты не каждый день говоришь это, – сказал он, задумчиво поджимая губы.
– Да, такое происходит нечасто, – выдавила я улыбку, посмеиваясь над нелепостью всей этой ситуации.
– Что ж, самое меньшее, что ты можешь сделать сейчас, – это назвать свое имя. Мне же надо как-то отвечать людям, когда они спрашивают, кто смог нанести мне поражение. И мне будет грустно признаваться, что это сделала сборщица урожая, которую я называю деткой. По-моему, это звучит смешно, а не грозно. В конце концов, у меня есть репутация, которую нужно поддерживать, – поддразнил он, кладя руку мне на колено.
Лорд Байрон проделывал последнее не раз после того, как кормил меня лиловыми ягодами. Но его прикосновение казалось развратным, а этот незнакомец просто положил свою руку. Это была не жалкая попытка прикоснуться ко мне – он просто нашел удобное место для своей руки.
– А почему ты думаешь, что мое имя будет звучать лучше? – спросила я, откидываясь на кучу соломы и вытягиваясь рядом с ним.
Я не была уверена, когда именно мое отношение к нему изменилось, но в какой-то момент нашего короткого взаимодействия поняла, что он действительно не хотел причинить мне вред.
По крайней мере, не сразу.
– У женщины, которая умеет так больно кусаться и которая смогла ранить меня моим же кинжалом, должно быть устрашающее имя, – ответил мужчина, пожав плечами и откинувшись на подстилку рядом со мной.
Его рука находилась всего в нескольких дюймах от моей, а осознание близости его тела словно пробуждало живое существо внутри меня. Его пальцы сдвинулись, и мизинец коснулся моего мизинца, и я на мгновение задумалась, чувствует ли он такой же поток напряжения.
Возможно, такие ощущения возникали из-за того, что нас обоих отметили фейри и магия внутри нас призывала к любви. Но какой бы ни была причина, мужчина, казалось, не торопился разорвать небольшой контакт между нашими телами, когда повернул голову в мою сторону.
Я последовала его примеру и поглядела на него в ответ, изучая, как его темные глаза, казалось, мерцали, словно оникс, с легким налетом изморози в радужной оболочке. У меня перехватило дыхание, когда его взгляд опустился на мои губы, и я на мгновение задумалась, может ли он поцеловать меня.
– Так как тебя зовут, детка? – спросил мужчина вместо поцелуя, заставив мои щеки вспыхнуть от смущения, пока я изучала его.
– Эстрелла, – ответила я, стряхивая с себя неловкость, которую почувствовала, когда его губы растянулись в улыбке.
– Эстрелла, – пробормотал он, и в его исполнении мое имя прозвучало развратно во всех смыслах. – Звезда. Звучит гораздо более устрашающе, чем сборщица урожая.
– Полагаю, да, – согласилась я, жалея, что не обладаю силой хотя бы одной звезды, горящей в небе.
Наоборот, я была трусихой, которая бежала, и пряталась, и подвергала опасности брата, позволив ему сопровождать меня.
– Теперь ты знаешь, кто я. А как зовут человека, который любит подкрадываться к невинным отдыхающим женщинам и наводить на них ужас?
– Кэлум, детка. Меня зовут Кэлум [1].
– Думаю, мне приятно познакомиться с тобой, Кэлум Меченый, – сказала я, когда его мизинец снова коснулся моей руки.
Он был не из тех, кто без конца возится и суетится. Его тело рядом с моим было неестественно неподвижно, за исключением мизинца, которым он касался меня.
Прикосновение его кожи к моей успокоило смятение, вызванное вопросом, найду ли я когда-нибудь место, где буду чувствовать себя как дома. Кэлум был незнакомцем. Мы встретились с ним, как два корабля, плывшие ночью навстречу
