которым они бродили. После нескольких городов и планет девушка стала безразличной к чуть ли не полному уничтожению своего народа. Так глубоко было ее горе и так невыразим был ужас от произошедшего, что она больше ничего не ощущала.
Лишь Азурмен поддерживал ее в здравом уме — его сосредоточенность на беспрестанном обучении новому открытому им Пути направляла ее страх и ненависть в почти осязаемую энергию, которую она могла высвободить во время схватки.
Масштаб случившейся катастрофы продолжал раскрываться с каждой новой вылазкой из Азура. Каждая планета, которую они посещали, демонстрировала все большее разложение. Все древние центральные миры исчезли полностью, поглощенные огромной аномальной бурей, которая растягивалась на сотни звездных систем, что когда-то были населены миллиардами эльдаров. Теперь они превратились в пульсирующую полу-материальную пустошь, где демоны забавлялись с эльдарскими душами и правили с башен, возведенных из злобы и зависти.
Как и Эйдаферон, каждый уцелевший мир был усеян неактивными драгоценными камнями — их тусклые овалы отмечали места, где эльдаров поглотило злобное существо, порожденное их жаждой наслаждения. Джайн Зар и Азурмеи собирали все путеводные камни, что попадались им, полагая, что каким-то образом души, которые, как они думали, были пойманы в ловушку, можно освободить. Камни, несомненно, обладали загадочными свойствами, поскольку демоны избегали их, тогда как от прикосновения живого существа на их поверхности начинала играть мерцающая энергия.
После многих бесплодных попыток им стало ясно, что они не найдут ни единой живой души в физическом царстве — только те, кто бежал глубоко в Паутину, сумели пережить постоянные хищнические набеги демонов и приток варп-энергии, что теперь разоряли сердце звездной империи эльдаров.
Так они научились ориентироваться в полу-материальных нитях, соединяющих врата Древних, на которых был построен фундамент эльдарской империи. Путешествуя не по реальной вселенной или варпу, а по пласту между ними, Азурмен и Джайн Зар все дальше удалялись от проклятых миров в надежде обнаружить новые поселения и цивилизации.
Демоны, вторгшиеся в пространство между мирами, слыли не единственной угрозой. Большинство выживших после Грехопадения были раньше членами сект и культов, что доминировали в обществе в период медленного упадка. Кровопоклонники, меняющие тело, представители воинственных верований и полутелесные духоходцы — безумцы и пираты всех мастей продолжали соперничать друг с другом, стремясь контролировать туннели Паутины и карманные царства так же, как они властвовали над улицами городов, поглощенных прожорливым богом.
— Мы не можем быть единственным пристанищем благоразумия, — настаивал Азурмен во время одного из их путешествий вглубь лабиринта Паутины. Он управлял их маленьким кораблем, бывшей прогулочной яхтой, которую они усилили защитными полями и несколькими орудиями малой дистанции. Азурмен окрестил его «Грозовым копьем». — Само собой разумеется, что те, кто стремится избежать безумия, спрячутся лучше остальных.
— Но мы ничего не нашли за все время наших поисков. Нигде нет даже намека на то, что нечто иное, кроме эгоизма и лишений, теперь правит нашим народом. Что, если Грехопадение было карой Азуриана, наказанием за то, что мы считали богов мертвыми? Все мы пропитаны скверной. Я была кровавой девой, и убийство бесчисленных эльдаров запятнало мои руки. Мы нечестивцы, оставленные жить в своем собственном горе, в то время как праведники вознеслись. Гнев Кхаина наконец-то был выпущен на свободу, и бесконечная война развязалась в угоду Кроваворукому богу.
Азурмен повернулся, отчего закачалась его пилотная колыбель. Блеск контрольных камней, отмечавших панель перед ним, отражался на его острых скулах и лбу, отбрасывая на лицо черную тень, делая его похожим на череп.
— А что ты предлагаешь? — спросил он. — Вернуться в Азур и размышлять о нашей судьбе, пока нас не сожрут или мы не зачахнем? Нет. Мы не будем бездумно идти навстречу своей гибели. Уцелели не только культы. Еще до Грехопадения, до того как наступил конец всему, некоторые из нас бежали на искусственных мирах, а перед этим был Исход, уберегший многих от безумия, которое мы не сумели разглядеть. Я думаю, они выжили. Где-то там есть жизнь, Джайн Зар, и мы должны ее отыскать.
— И куда мы отправимся?
— Банки памяти яхты содержат информацию о местоположении старого продовольственного порта — промежуточной станции между мирами, где прогулочные крейсеры могли пополнить запасы свежими продуктами для своих пассажиров. Не думаю, что там остались хоть какие-то припасы, однако порт является центром нескольких нитей Паутины и потому очень важен.
— За него развяжутся бои, если уж он настолько ценен.
— Возможно, однако не все, кто сражается, имеют дурные намерения. Разве мы сами не воины? И все же у нас есть высший идеал.
— В этом я не так уж и уверена, — сказала Джайн Зар, отчего Азурмен бросил на нее раздраженный взгляд. — Мы стали последователями Кхаина, врага нашего народа, Кроваворукого убийцы. Я прочла про него в тех текстах, которые мы сохранили. Война и смерть, что еще ждет нас в будущем? Разве мы чем-то отличаемся?
— Мы можем, если сами того захотим. — Азурмен положил ладонь на ее руку. Его прикосновение вызвало у нее беспокойство, однако девушка заставила себя перетерпеть подобную близость, зная, что он лишь хотел утешить ее. — Я проделал это путешествие, ты уже шагаешь по Пути, и другие могут научиться тому же. Я верю в это. Верю всем своим существом — телом и духом. Мы спасители, а не судьи. Азуриан вернулся к нам во времена нужды — не наказывать, а направлять.
Прочувствовав всю искренность его слов и зная, как сильно изменились ее собственный разум и дух под опекой Азурмена, Джайн Зар не могла с этим поспорить.
Некоторое время они молчали, и каждый думал о чем-то своем, пока на пульте управления слева от Джайн Зар не засиял зеленый сигнальный камень.
— А это что такое? — спросила она.
Азурмен покачал головой.
— Активируй его, и узнаешь.
— В самом деле? Просто активировать случайную систему? А вдруг это что-то опасное?
Азурмен указал на ряд дремлющих янтарных самоцветов перед собой.
— Тогда он сиял бы красным, как и другие предупредительные камни.
Колеблясь, Джайн Зар осторожно коснулась пальцами самоцвета и почувствовала мгновенный контакт, будто часть «Грозового копья» перешла в нее. Девушка ощутила потрескивающую энергию в глазах — едва заметный признак связи.
В поле ее зрения появилось лицо, парящее на расстоянии вытянутой руки. Оно принадлежало женщине старше Джайн Зар, с волосами, заплетенными в тугие косы. Из-за кривого зажившего шрама на губе казалось, что она рычит.
Он неожиданности Джайн Зар вновь ткнула пальцем в камень, и лицо исчезло. Судя по реакции Азурмена, он тоже видел этот фантом.
— Что это?.. — начала было Джайн Зар.
Самоцвет
