– А это оружие использует только воздух?
– Именно.
– Так чего ты хочешь от меня, сын мой?
– Хочу, чтобы вы поняли. Хочу, чтобы вы не сообщали пока об этом оружии дальше. В конце концов мы используем оружие порождений сатаны – и луки, и металл их ятаганов, и ножи, и доспехи, – ведь в этом Церковь не видит греха. Это просто оружие – пусть оно будет оружием сатаны, но в наших руках оно будет служить на благо людям. Сегодня благодаря этому оружию, кстати, созданному человеком, пусть даже его направлял сам сатана, мы спасли добрых христиан, да немного, но завтра мы сможем спасти гораздо больше. Служители господа тоже могут ошибаться – ведь все говорят о том, что падре Патрик ошибается, а ведь он искренне служит Господу нашему.
– Его совращает сатана и толкает на еретические размышления.
– Но кто сказал, что сатана не может ввести в заблуждение слуг Господа, только чтобы не дать оружия, которым люди сумеют защитить себя и победить в этой борьбе?
– Главное наше оружие – это вера.
– Но вера не всегда может защитить плоть, падре. А раз так, то праведная душа взмоет в небеса, оставив грешную землю, а когда на земле не останется защитников дела Господа нашего, она навсегда уйдет из-под его воли, став безраздельной вотчиной сатаны, и дьявол возьмет верх.
Инквизитор надолго задумался, в комнате повисла гнетущая тишина. Андрей исчерпал все свои доводы и теперь мог только повторяться, но это могло возыметь и обратный эффект, поэтому он предпочитал молчать. Падре же задумался над словами Андрея – весь его вид говорил о том, что он сейчас напряженно размышляет над словами Новака. Наконец, когда Андрей уже было решил, что ему не удалось его убедить, тот заговорил:
– Пяти этих самых карабинов будет явно недостаточно. Твой кузнец, о котором ты мне говорил, сумеет сделать это оружие?
– Не знаю, падре, – внутренне ликуя и изо всех сил стараясь не показывать этого, проговорил Андрей. – Грэг – очень хороший кузнец, но сначала ему нужно изучить это оружие. Думаю, что в конце концов ему это удастся.
– Тебе здесь мог понадобиться кузнец.
– Да, но боюсь, что ему будет гораздо сподручнее работать там. Я отправлю ему письмо и один из карабинов, для образца.
– Оружие никому не показывать, из тюков извлекать только вне пределов крепости. Его толком никто не видел, так же как и то, на что оно способно. В ваших людях вы уверены?
– Да.
– Хорошо. Немедленно распорядитесь, чтобы никто из них не рассказывал о карабинах. – В этом распоряжении не было никакой необходимости, так как его он уже давно отдал.
– Падре, вы рискуете, – все же не мог не предостеречь его Андрей. Что делать, этот инквизитор искренне нравился Новаку.
– Я всю жизнь рискую и продолжаю рисковать, так как в любой момент могу оказаться орочьим обедом. Ты убедил меня, сын мой, – не до конца, но убедил. Попробуем создать это оружие, и если получится, а также если мы сумеем убедиться в его необходимости, то тогда я обращусь к моему покровителю.
А что тут скажешь? Падре принял решение. Именно то решение, которого добивался Андрей. Дело оставалось за малым – чтобы у Грэга получилось наладить производство оружия, хотя бы на его дружину, и по возможности сохранить все в тайне. Даже если придется устранить падре Томаса. Ему было нужно преимущество, но он не хотел, чтобы все кому не лень обладали подобным оружием, это должен был быть ЕГО козырь, и только ЕГО. Ему было бы жаль лишать жизни этого человека, но он не задумываясь перешагнет и через него, и через кого бы то ни было, чтобы защитить своих близких, ну и себя, грешного.
Падре уже собирался выходить, когда в дверь просунулась голова Якова. Сделав извиняющуюся мину, он проговорил:
– Сэр, прошу прощения, но тут к вам рвется староста Роберт. Говорит, что это очень срочно.
– Хорошо, пригласи его.
– Сэр, я прошу прощения, но это очень срочно. Завтра может быть поздно, – с ходу заговорил староста.
– Что так?
– Дак ведь назавтра нам давать вассальную клятву.
– А в чем проблема-то? – вскинув брови домиком, удивился Андрей. – Разве вас больше устраивает оставаться смердами?
– Свободным оно, конечно, получше будет. Вот только вопрос имеется – почему нам нужно давать присягу сэру Мартину?
– Роберт, я не люблю загадок. Говори прямо. Зачем пришел?
– В общем, так. Наше село было свободным. Нам выделили долину и выдали бумаги на наделы. Нас уверили в том, что, как будут появляться новые семьи, они также будут получать наделы. Свои наделы. Как теперь будет с этим?
– Такие же наделы, которые у вас были, вы получите на новом месте, на землях сэра Мартина, – вмешался в разговор инквизитор. – Но только взамен прежних наделов, сэр Мартин с этим согласен.
– А как же новые семьи?
– Они станут арендаторами сэра Мартина и его вассалами.
– А нельзя нам вернуться в Волчью Долину?
– Нет, – категорично заявил Андрей.
– Почему?
– Во-первых, вы не сможете сами себя защитить. Во-вторых, вы не в той ситуации, чтобы выбирать. Я принял решение и менять его не собираюсь.
– Я тут поговорил с вашими людьми, сэр. Они много чего про вас порассказывали. Нельзя ли нам присягнуть вам?
– Можно, – легко согласился Андрей. – Вот только в мои планы не входит оседать на этих землях. А ваша земля находится именно здесь.
– Но почему? Ведь вы в маркграфстве Йоркском только арендатор. А здесь вы можете стать бароном.
– Но мне это не нужно.
– Роб, сэр Андрэ здесь только отбывает повинность. На него наложена епитимья – год службы на южной границе. Он хороший христианин, но, к сожалению, нести волю Господа в эти дикие края он не хочет, хотя всеми силами и борется во славу креста, оберегая мирную жизнь людей.
– Том… Простите, падре. Но неужели нам нельзя вернуться на свои земли?
– Роберт, сэр Андрэ прав: вам нужна защита. На новом месте вы получите ее. Я твой друг, но я также и слуга Господа и несу ответственность за то, что происходит в этих краях. Новое поселение на границе только на пользу, и хотя оно будет прямо на границе, оно будет гораздо более защищенным, чем раньше. А потом, выбора у вас нет. Я разбираюсь в людях, сэр Мартин будет хорошим бароном и сюзереном, поверь мне. Что поделать, жизнь выбросила тебе кости – с ними тебе и играть. Вот так.
Опять степь, и опять это клятое солнце. Хотя справедливости ради нужно заметить, теперь, в начале сентября, хотя бы подули прохладные ветра, а не те палящие суховеи, которые не несли никакой прохлады, а только обжигали кожу и легкие. Даже Джеф значительно повеселел.
