Ознакомительная версия.
– Моя нанитоид! – подтвердил робот, вызвав новый приступ головной боли.
– Тебе хорошо, ты в кресле, – продолжало ныть земноводное, – а меня знаешь как припечатало? Глянь, шишка какая, – Квинкер склонился, демонстрируя увечья.
Я всё вспомнил: как нас окружили, как негодяй Сибл шмальнул зарядом, вспомнил панику Квинкера и невероятный кульбит нанитоида. В результате мы снова спаслись, при этом нас куда-то переместило. Вот только куда…
– Где мы? – я с опаской посмотрел прямо в жабьи глаза.
– Хрен его знает, – квакнул Квинкер, – ты лучше спроси, на чём мы.
Я осторожно огляделся, обстановка, вроде бы, та же, панель управления, рубка, никаких сомнений – я на своём звездолёте.
– Что ты имеешь ввиду? – я с трудом выпрямился в кресле, а Квинкер посмотрел на меня с сожалением.
– Пошли покажу, – он махнул рукой приглашая следовать за ним.
Не помню, испытывал ли я когда-либо подобное потрясение: корабль дрейфовал в космосе вместе с прилепленной к нему частью мардакской орбитальной станции. Получается, нанитоид выделил часть пространства, какую успел, и зашвырнул всё это добро от греха подальше.
– Ни хрена себе! – выразил я удивление.
– Во-во, – поддакнул бывший таксист, – я точно такого же мнения, – и мы словно по команде уставились на нанитоида.
– Моя нанитоид, – принялся оправдываться робот, – моя спасать себя, в мой программа заложен алко…, англо…
– Алгоритм, – подсказал я.
– Заложен алгоритм, – справился с определением нанитоид, – исключающий моё разрушение.
Всё ясно, в это космическое ноу-хау всунуто максимум эгоизма, так что спасал нанитоид вовсе не нас, а себя самого. Впрочем, мне давно стало ясно, что в Галактике гуманизм не популярен, из-за него скорее пристрелят, чем пожалеют.
– А на фига нам кусок станции? – я указал за окошко.
– Моя иметь мало микросекунд выделять правильный контур, моя пришлось всё делать быстро. Через три день, – робот, словно беседуя с недоумками, показал три отростка на щупальце, – моя сумел бы справиться лучше, – последовала эффектная пауза, – потому что моя самоучающ…, самбоучащ… – ну, началось, – самоучка! – подвёл итог монологу робот, чем вверг Квинкера в шок.
– Ты научил? – наконец, догадался жабоид, кивнув в сторону обзорного окна, я пожал плечами. – Я так и думал, только, если эта самоучка прилепит к звездолёту пару комет, так, для скорости, будешь сам виноват. Не хрен науськивать неизученные технологии.
– Моя думать, – встрял в разговор нанитоид, – нахождение на борту лишних форм нерпрац… непрац… нецарп… – робот уставился на меня, ожидая подсказки.
– Нерационально, – помог я.
– Это кто здесь лишняя форма, железка страшная? – вскипел Квинкер.
– Твоя! – нанитоид уверенно указал на бывшего таксиста.
Не хватало мне только ссоры на корабле, на правах старшего я решил вмешаться в перепалку.
– Его, – я кивнул на Квинкера, – назначен моей, – я ткнул себя в грудь, – помощником по хозяйству, – так что твоя не должна иметь ничего против. Хотя, – пришлось сделать вид, будто что-то прикидываю, – если его, – я указал на жабоида, – поведёт себя плохо, моя вернётся к данному обсуждению.
Оба, и нанитоид и Квинкер, зависли от подобного объяснения. Первым пришёл в себя робот.
– Моя согласен, если шкала поведения показать минус, моя делать так, – возле Квинкера прямо из пола выросла полупрозрачная субстанция, в секунду запаковала жабоида и потащила к выходу, я не сомневался что где-то там уже оборудован отсек для мусора.
Квинкер ругался на чём стоит свет, поминал нехорошими словами роботов и научно-технический прогресс, пинал оболочку, ничего не помогало. Пришлось снова вмешаться.
– Хватит! – повысил голос я, обращаясь в основном к нанитоиду. – Главный здесь моя, и моя велеть прекратить бардак!
Субстанция, окутавшая несчастного пенальца, осела и растеклась по полу мутной водой. Нанитоид, не проронив ни звука, исчез. За спиной слышалось пыхтенье измученного пенальца.
– Нет, ты видал? – едва отдышавшись, проквакал он. – От кого приходится терпеть?! От сплава, который зачем-то научили говорить.
– Знаешь, – я смотрел в обзорное окно на кусок станции, составлявший теперь с кораблём одно целое, – мардаки, те, что были на станции, наверное, погибли…
– Дались тебе эти мардаки! – квакнул пеналец. – Ну, погибли. Главное, что мы ноги унесли!
– А ведь они нас не выдали, – на меня вдруг напала хандра, – все в Галактике считают их неотёсанными и жестокими, а по-моему они неплохие ребята.
– Спасибо, сэр! – послышался грубый голос, а я подумал, что начинаю сходить с ума. Но дело оказалось вовсе не в моей психике. В дверь кабины пилота протиснулась мощная фигура лейтенанта Дрона. – Вы правы, про нас разное говорят, а мы совсем не такие. То есть, не совсем такие. В смысле, такие, но не совсем…
Я понял, если не прийти лейтенанту на помощь, он навешает на свою расу все мыслимые и немыслимые грехи. Не специально, из косноязычия.
– Ясно, вы хорошие, – подсказал я, с чем смущённый Дрон тут же согласился, кивнув, – только объясни мне, лейтенант, как ты оказался тут, на корабле.
– Когда прилетели эти, – Дрон мазхнул в сторону обзорного окна, – и стали требовать вас, я подумал вам нужна помощь. Ну, и проник на корабль. Больше ничего не помню.
– Не корабль, а проходной двор! – квакнул Квинкер. – И говорящие железяки, и мардаки, может ещё кто найдётся…
– Ты забыл одного болтливого пенальца, которого никто на борт не приглашал.
– И это после всего, что мы пережили?! – обиженно квакнул жабоид и отвернулся к окну, демонстрируя попранное достоинство. Длилось, правда, это всего несколько секунд, после чего Квинкер встрепенулся снова. – Кстати, о мардаках, – квакнул он, – помнится, я выторговал пятнадцать тысяч, где они?
– Положим, десять сторговал я.
– Да? Значит, как воевать – так пожалуйте, а как деньги делить, так пошёл вон? Видишь, Дрон, – обернулся к мардаку жабоид, призывая того в свидетели, – с кем приходится иметь дело? И это, – он обличительно ткнул в меня пальцем, – называется командир? Настоящий командир обязан заботиться о подчинённых. вникать в их нужды и чаяния…
Зря я остановил нанитоида, пусть бы этого болтуна сбросили в космос, там ему самое место.
– Сэр, – неожиданно предложил Дрон, – хотите я завяжу ему рот клейкой лентой, – лейтенант выудил из разодранного подсумка здоровенный рулон, – у нас в армии ей часто пользуются. Потому что она, – он напрягся, вероятно, пытался цитировать, – дисциплинирует и развивает…
Ознакомительная версия.
