Евгения с раздраженным видом подняла глаза к потолку.
– Ничего серьезного там не будет. Просто дядя Уилл хочет, чтобы мы участвовали в подготовке к рождественскому приему.
– Прием все-таки состоится? – удивилась Анна. – После всего, что здесь недавно произошло?
– Никто и ничто не может помешать Эрондейлам устроить свой рождественский прием, – заявил Кристофер. – Если дядя Уилл намерен повеселиться, даже Принцу Ада придется подождать. И потом, ожидание праздника поднимет нам всем настроение, согласны?
Ариадна невольно покосилась на Евгению и задала себе вопрос, что та думает насчет слов Кристофера. Ведь именно на балу в Институте летом этого года сестра Евгении, Барбара, упала в загадочный обморок, а вскоре после этого умерла от яда демона.
Но если Евгения и вспомнила об этой трагедии, она ничем не выдала себя. Она держалась уверенно и пребывала в хорошем настроении, пока они выходили из квартиры и садились в экипаж Лайтвудов.
Только в карете, пока они ехали по Перси-стрит в сторону Кавендиш-сквер, Ариадна вдруг сообразила, что если они заберут ее вещи сегодня, то отвезти чемоданы ей будет некуда – только в квартиру Анны. Но ведь Анна тоже об этом наверняка подумала. Ариадна попыталась поймать ее взгляд, но та была занята разговором с Евгенией насчет квартала, где можно найти подходящую квартиру для одинокой молодой женщины.
Значит, Анна не рассчитывала долго жить под одной крышей с Ариадной. Она хотела поскорее уладить ситуацию, пока та не стала неловкой. С другой стороны, Анна вовсе не выглядела смущенной: она была милой, любезной и веселой, как обычно. Она надела эффектный жилет в розовую и зеленую полоску, похожий на рождественскую конфету; Ариадна была уверена, что жилет позаимствован у Мэтью. Глаза у нее были темно-синими, как садовые фиалки. «Скоро ты будешь говорить, что ангелы ликуют на Небесах, когда она смеется, – сурово упрекнула себя Ариадна. – Поменьше сентиментальности».
Вскоре карета остановилась у крыльца особняка Бриджстоков. Поднявшись по ступеням, Ариадна остановилась. Ей в голову пришла тысяча причин, по которым план мог сорваться. Но Анна смотрела на нее в ожидании – очевидно, она была полностью уверена в том, что Ариадна способна справиться с ситуацией. Этот взгляд заставил девушку расправить плечи и придал ей решимости. Она изобразила улыбку, открыла дверь своим ключом и, войдя в холл, крикнула притворным легкомысленным тоном:
– Матушка, только посмотри, кого я встретила сегодня утром!
Мать появилась на лестничной площадке. Флора была одета в то же платье, что и вчера днем, и видно было, что она провела бессонную ночь: она осунулась, глаза были обведены синими кругами. Когда их взгляды встретились, Ариадне показалось, что на лице матери промелькнуло выражение облегчения.
«Неужели она волновалась из-за меня?» – удивилась Ариадна, но мать уже заметила в дверях Анну, Кристофера и Евгению, и на ее губах появилась искусственная улыбка.
– Евгения, дорогая, – ласково произнесла она, спускаясь по лестнице. – И молодой мастер Лайтвуд… Здравствуй, Анна… – Возможно, это была игра воображения, но Ариадна подумала, что Флора Бриджсток приветствовала Анну без особого радушия. – Как поживают ваши дорогие родители?
Евгения немедленно начала рассказывать длинную историю о том, как Гидеон и Софи искали новую горничную. Последняя горничная куда-то исчезла, и потом оказалось, что она целыми днями катается по городу на омнибусах; все это время уборкой занималась команда местных домовых.
– Ужасно. Ужасные времена настали, – услышала Ариадна голос матери. Евгения ловко провела ее в гостиную, Анна и Кристофер следовали за ними. Ариадна подумала, что недооценила Евгению. Из этой девицы получилась бы превосходная шпионка.
Обменявшись быстрыми взглядами с Анной, Ариадна взбежала по лестнице, нырнула в свою комнату, достала из шкафа чемодан и принялась собирать вещи. Как трудно, думала она, упаковать за полчаса вещи, накопившиеся за всю жизнь! Разумеется, она взяла одежду, книги, а также сокровища, хранившиеся у нее с детства: сари, которое принадлежало ее родной матери, пату, индийский меч отца, старенькую одноглазую куклу, подарок Флоры Бриджсток.
Снизу донесся неестественно громкий голос Анны:
– Кристофер все утро развлекал нас докладами о своих последних научных работах! Кристофер, расскажи миссис Бриджсток, чем ты сейчас занимаешься.
Ариадна знала: это означает, что мать начинает проявлять признаки беспокойства. У нее осталось совсем немного времени.
Она едва успела сложить в чемодан броню и взялась за рукоять паты, когда в дверях появилась Анна.
– Ага, ты почти готова, – сказала она. – Кристофер в ударе, но я уже вижу, что твоя матушка скоро попытается его перебить.
Ариадна поднялась с кровати и вытерла пыльные руки о юбки. Она нарочно старалась не смотреть по сторонам, на знакомую мебель, на покрывало, которое приемная мать связала для нее еще до того, как она приехала из Индии.
– Я готова.
Вместе они донесли чемодан до парадной двери, умудрившись не стучать им о каждую ступеньку. Когда они проходили мимо дверей гостиной, мать на мгновение отвернулась от Кристофера, сидевшего на диване, и посмотрела на нее. У миссис Бриджсток было бледное, усталое лицо. Ариадне пришлось призвать на помощь всю силу воли, чтобы остаться на месте. Ей так хотелось подбежать к матери, спросить, как она себя чувствует, принести ей чашку чая, как она обычно делала в трудных ситуациях.
Кучер подъехал к крыльцу, чтобы забрать чемодан, потом девушка вернулась в дом. Она слышала голос Евгении, которая рассказывала очередной анекдот из жизни семьи Лайтвудов. Ариадне нужно было, чтобы Лайтвуды еще ненадолго отвлекли мать – тогда она успела бы сбегать в оранжерею и забрать клетку с Уинстоном.
В конце концов, попугай принадлежал ей, это был подарок родителей. Конечно, она не спрашивала у Анны, согласна ли та держать попугая в тесной квартире, но ведь Ариадна – а значит, и Уинстон – не собирались там надолго задерживаться.
Она уже приготовилась бежать за Уинстоном, когда с улицы донесся громкий стук колес и скрип. Анна выкрикнула ее имя. Ариадна, обернувшись на пороге, увидела кэб, который несся во весь опор; кэб резко затормозил у крыльца и едва не врезался в карету Лайтвудов. Дверь пролетки распахнулась, и на тротуар вывалился мужчина в забрызганном грязью дорожном пальто и шляпе, накренившейся набок. Мужчина бросил кучеру горсть монет и, прихрамывая, направился к дверям дома Бриджстоков.
Ариадна не узнала ни пальто, ни шляпу, ни походку, однако узнала этого человека, несмотря на то что он зарос седой щетиной и выглядел лет на десять старше, чем неделю назад.
– Отец? – прошептала Ариадна. Она не хотела заговаривать с ним, это слово вырвалось у нее машинально.
Анна бросила на нее удивленный взгляд. Очевидно, она тоже узнала Инквизитора.
– Морис?
Мать Ариадны спешила к дверям, а встревоженные Евгения с Кристофером шли за ней. Она поймала руку Ариадны, сжала ее, потом подбежала к мужу и бросилась к нему на шею. Он стоял совершенно неподвижно, как высохшее столетнее дерево, а жена всхлипывала:
– Что случилось? Где ты был все это время? Почему ты не сообщил нам…
– Флора, – перебил он жену. У него был хриплый голос, как будто он долго кричал и сорвал его. – О, Флора. Все гораздо хуже, чем ты можешь себе представить. Хуже этого уже ничего не может быть.
На следующее утро Корделия проснулась в страхе: больше всего она боялась, выйдя из спальни, встретить в гостиной Джеймса или Мэтью. Она откладывала этот момент как могла, одевалась дольше обычного, хотя по положению солнца было ясно, что уже близится полдень.
Спала она плохо. Всякий раз, закрывая глаза, она видела лицо Джеймса, слышала его слова. «Я ошибался насчет нашего брака. Я не считал его настоящим, но он был настоящим. Это самое реальное, что было у меня в жизни».
