них мальчугана.
–Это ж из «Сивоусого Сома» зазывала, – прошипел он подельнику. – А рядом служанки кашеваренные, поди… У них денег-то шиш и маленько…
–Не скажи, – прошептал Дудуля. – Смотри как вон та, что поменьше, постоянно на поясе что-то поправляет… а у мальца, видишь, кнут в руке. Значит, на телеге приехали, покупать что-то.
–А если уже купили? – Бенор сразу увидел всё, на что указывал подручный и продолжал перечить ему уже из простой вредности.
–Вряд ли. Стали бы они тогда здесь торчать… если, конечно, не раба себе присматривают,– на полном серьёзе заявил Дудуля.
Бенор затрясся от беззвучного смеха, но выбор «шуршунчика» нравился ему всё больше. Иметь дело с женщинами всегда было проще, да и обстановка тоже была им на руку. На площадке уже началась «битва за ужин», толпа вовсю орала и в их сторону никто не смотрел.
–Начали,– он тихо дал команду и стал перемещаться в сторону женщин. Его подручные знали, что делать: один из них должен был отделить раззяву от спутников, другой чем-то отвлечь жертву и, в этот момент, в дело вступал сам Бенор. В его задачу входило самое сложное: в мгновение ока необходимо было определить, в каком месте на поясе находиться кошель и тут же незаметно срезать его тонким ножом. Пока всё шло по плану: изобразив пьяного, Дудуля растянулся на земле, задев при этом мальчишку, за что был немедленно обруган одной из служанок, вынудив её повернуться к нему лицом. Одновременно второй «шуршунчик» обратился к раззяве, с каким – то вопросом, отвлекая её внимание от изготовившегося Бенора, но тут всё пошло наперекосяк. Жертва неожиданно резко развернулась в сторону «шуршуна» и теперь стояла, смотря прямо на него. Бенор мысленно чертыхнулся и сделал вид, что поднимает с земли упавшую вещь, после чего проскользнул мимо служанки и смешался с толпой у площадки. Продравшись сквозь задние ряды, он нос к носу столкнулся с Дудулей. Третий приятель ждал их возле поворота к рыбному ряду.
–Нет. Ну как она…? – он не успел закончить, получив тычок в зубы. Дудуля на всякий случай отпрыгнул подальше.
–За что? – ошеломлённо спросил пострадавший у Бенора.
–За всё! – огрызнулся тот, медленно отходя от злобного бессилия. «Шуршунчик» и правда получил «за всё»: за сорвавшуюся попытку, за подначки Ральта и вообще за все прошедшие неудачные дни.
–Губу вытри, – уже миролюбиво заметил главарь, заметив струйку крови, стекающую из уголка рта подельника. – Ты, того, не обижайся: нервы сдали. Уж больно резко она повернулась, чуть в штаны не наложил,-неуклюже пошутил Бенор, надеясь этим разрядить обстановку. Уловка удалась. Дудуля захохотал и даже избитый изобразил что-то наподобие улыбки.
–Всё, успокоились,-оборвал веселье «шуршун». -Заметили куда они пошли?
–Ага, – третий «шуршунчик», довольный тем, что Бенор больше не злится, тут же засуетился. – Во-он они, к лавке одёжной подходят. Что, за ними пойдём?
–Ни в коем случае. Они нас видели уже. «Меня-то точно» – мысленно добавил вор. – Давайте шевелиться. Надо другого раззяву найти, пока люд не разошёлся.
–Послушай Бенор, – неуверенно начал Дудуля. – Я тут пока пьяницу изображал помешанную заметил… эту, как её?
–Сумасшедшую вдову, что ли? – спросил «шуршун».
–Ага, – кивнул головой подручный. – У неё впереди на юбке, вот такой кошель болтается, – Дудуля раздвинул ладони показывая размер. – Ей каждый день ведь подают: не здесь, так где– нибудь ещё. Да и свистульки она свои продаёт: сам видел.
–Ты к чему клонишь? – недобро прищурился Бенор. – Уж не её ли в раззявы поместить собрался?
–А почему нет? – загорячился «шуршунчик». – Денег у неё полно должно быть. Куда ей их тратить-то? Едой добрый люд обеспечивает, воду из Бели пьёт… И ночует она – когда у старых мостков на гнилом баркасе, когда по пустым складам… На кой ляд ей богатство такое?
– Вроде копит она, – неуверенно произнёс его напарник.
–На что? На лекаря, который ей мозги вернёт? – мерзко усмехнулся Дудуля. – Или на подарки детишкам, через которых, как я слышал, она умом-то и тронулась? Решай скорее Бенор, люд сейчас расходиться начнёт… Опять ведь пустыми останемся…
Бенор задумался. С одной стороны, трогать юродивых местные устои негласно как бы запрещали, да и не по нраву ему было, то, что предложил «шуршунчик». С другой, Дудуля был прав, деньги им гораздо нужнее, чем помешанной. Ей то всегда кусок подадут, не то, что им. Если провернуть это дело, то так чтоб не догадался никто. А подельников своих ночью к праотцам отправить: и свидетелей не будет и двумя дураками на Приовражном меньше станет. Поэтому «шуршать» раздельно надо, чтоб отвлечь и их и зрителей от себя.
–Значит так. Сейчас идёте к тому краю площадки и затеваете там хороший мордобой – хоть друг с другом деритесь. Надо, чтобы люд на вас глазеть начал. А я, тем временем, «пошуршу» у вдовы на поясе. Мне помощники ни к чему будут…
–Где встречаемся? – деловито спросил Дудуля.
–Где обычно, на дороге к Белой. Ну что, за дело?
«Шуршунчики» кивнули и бросились в сторону, противоположную месту, где стояла сумасшедшая. Бенор уже заметил её одетую во всё чёрное фигуру и потихоньку стал с ней сближаться. Вскоре с той стороны, куда направились подельники вора, раздались крики и смачные шлепки ударов. Судя по голосам «шуршунчики» действительно сцепились между собой. Бенор только крякнул и ещё раз дал себе слово этой же ночью избавиться от усердных малых. Расходившаяся было толпа заволновалась и качнулась в сторону дерущихся. Бенор даже слышал, как кто-то уже предлагал делать ставки на победителя в этом бою. Но вскоре стало не до этого. Судя по взволнованным крикам, подельники всё же зацепили кого-то из толпы, и драка стала принимать массовый характер.
Бенору это было только на руку. Он спокойно приблизился к помешанной, так и стоявшей на прежнем месте, огляделся и с силой рванул шнурок, на котором висел кошель. Сорвать шнурок руками, он решил, как только заметил, что тот подтёрт в нескольких местах и вряд ли сможет выдержать обычный рывок. Этим он ещё раз отводил от себя подозрение. Даже если юродивая сможет кому-то пожаловаться, то оборванный, а не отрезанный край шнурка даст понять тем же стражам, что она просто потеряла кошель, который к тому же действительно оказался довольно увесистым.
Помешанная так и осталась стоять, прижав руки к груди. Затем, будто спохватившись, она повернулась и протянула одну из них с дрожащими пальцами в сторону пятившегося Бенора. Другой, она продолжала прижимать к себе плетенец, видимо, с теми безделушками, о которых говорил Дудуля. Вдова умоляюще смотрела на «шуршуна», но даже не
