сквозь кусты, газоны, молодые деревца. Можно было, конечно, вилять зигзагами, но на это уже не было физических и моральных сил.
— Вон он, парни!
— Арбалеты, готовь!
— Это что, духи что ли?!
— Де Вега сюда! Огнём их, огнём!
— Эй, Денебери, давай к нам!
Я бежал, и с моих ресниц срывались слезы радости и облегчения.
И дело было даже не в том, что я выжил, а в том, что добрался до своих.
В то место, где тебя ждут и встанут горой.
По кинувшимся за мной псам ударила цепная молния фон Аэра, защелкали арбалеты, а в духов полетели один за другим два огненных шара.
Меня же, стоило добежать до ближайшего распахнутого окна в четыре руки втащили в дом и тут же сунули в руки зелье Бодрости.
— Герман и фон Корос? — выдавил из себя я, чувствуя, как на меня наваливается сильнейший эмоциональный и физический откат.
— Прибыли полчаса назад.
— Полчаса?!
По моим субъективным ощущениям весь мой забег занял минут пять.
— А рассвет скоро?
— Часа два, — воин со шрамом, тянущимся через глаз, сунул мне в руки флягу, — вот, горяченького хлебни!
Я машинально взял, сделал глоток душистого травяного отвара и благодарно кивнул.
— Спасибо.
— Это тебе спасибо, медицина, — усмехнулся воин и показал на свой шрам. — За глаз.
— И за руку, — усмехнулся арбалетчик, выцеливающий кого-то из окна. — С пальцами оно сподручней стрелять-то!
— И за ногу, её отдельно в сапоге принесли, а ты её пришил…
— И за брюхо! Я когда кишки обратно вталкивал, думал все, добегался. А ты их так ровно уложил, что парни говорят я постройнел, ха-ха!
Я сидел на каком-то табурете, слушал грубоватую и местами неуклюжую речь воинов и глупо кивал в ответ. Кивал и надеялся, что в темноте не видно, как по щекам текут предательские слезы.
Возвращение домой, неожиданные признания-благодарности вояк, физическая и эмоциональная усталость все-таки взяли своё.
В голове мелькали было мысли, что мужчины не плачут, но сейчас мне было плевать.
Наверное, такие моменты ценишь только, пройдясь по самому краю.
Ещё недавно я несся сквозь ряды врагов как ледяной наконечник копья, сейчас же… меня растопило этой грубоватой добротой и искренней благодарностью.
В кадетском корпусе я видел, что это такое издалека и даже успел чуть-чуть к нему прикоснуться, но сейчас, спустя сколько-то там дней обороны Лютиков я наконец-то понял, что такое… Боевое братство.
Когда готов порвать любого за своего товарища, когда сдохнешь сам, но вытащишь соседа из-под огня, когда за каждую жизнь бьешься как за жизнь своего брата!
И сейчас, сидя в темной комнате, и слушая негромкие признания и слова благодарности от повидавших виды мужиков, я как никогда ощутил себя на своем месте.
Дома.
И я знал, что это чувство останется со мной до конца жизни.
Когда из рук выскользнула фляга я не заметил.
Почувствовал только, что съезжаю с табурета, а меня подхватывают сильные руки и бережно укладывают на тут же постеленную лежанку.
Когда вокруг находятся братья, можно не опасаться за удар в спину или неожиданную атаку врага.
И я, наверное, впервые за все время проваливался в сон, ощущая… безопасность.
Меня ждало бескрайнее кладбище, массовое упокоение немертвых и подпитка Сети, а после пробуждения штурм песьеголовых и операционная, но на душе царил покой и умиротворение.
Ведь вокруг были свои. И я сделаю все возможное, чтобы все они вернулись домой.
Слово Денебери.
Интерлюдия. Лагерь песьеголовых. Шатер главнокомандующего.
Старший мистик Гортан отбил очередную попытку некроманта незаметно обогнуть ментальный щит и едва слышно скрипнул зубами.
— Вас что-то беспокоит, старший мистик? — тут же отреагировал Зарыш.
— Нет-нет, — Гортан изобразил вежливую улыбку. — Все замечательно.
— Рад за вас, старший мистик, — одними губами улыбнулся некромант, не бросая своих попыток обойти защиту своего… коллеги.
Впрочем, несмотря на свое раздражение, Гортан мог понять некроманта.
Последнему банально было скучно. Они сидели в этом шатре уже полчаса, ожидая остальных участников совещания, и даже сам Гортан уже изнывал от ничегонеделания.
Да и потом, некромант после своего фиаско с Пожирателями винил во всем Гортана, а старший мистик, в свою очередь, считал, что некромант ведет свою игру.
Ведь не случайно же он бросил на убой треть легиона, в то время как можно было дождаться остальные когорты и смять этот паршивый городок в первые же дни штурма!
В общем, Зарышу было скучно, и некромант развлекал себя, как мог.
«Ничего, — подумал Гортан. — Мое время ещё придёт…».
— Любопытно, — неожиданно произнес некромант, — мы находимся в шатре главнокомандующего, а самого главнокомандующего у нас нет.
Гортан машинально кивнул, соглашаясь, но тут же нахмурился.
— Вы не хуже меня знаете, что на таком разделении настоял представитель Ковена, — Гортан мысленно пожелал этому шаману мучительной смерти на колу, — или вы, уважаемый Зарыш, хотите пойти против воли самого Ахрокраса?
— Естественно нет, — фыркнул некромант, — но этот Ахрограсик не внушает мне никакого доверия. И наличие грамоты о полномочиях только усугубляет ситуацию.
А вот сейчас Гортан был целиком и полностью согласен с некромантом.
Этот Ахрограсик, казалось, совершенно не понимал, что происходит, и куда он попал. Явившись на Порог во второй волне, несмотря на грамоту о полномочиях, не спешил брать на себя ответственность за боевые действия.
Вместо этого песьеголовый шаман окружил себя целой сворой из легионских подхалимов, куда входили совершенно неожиданные личности.
Казалось бы, какого ксура на совете присутствует начальник службы конвоя Бархус, если все рабы уже сложили свои головы на жертвенных плитах?
Или Задикус, глава фуражистов, ответственный за поиск пищи, поскольку взятые с собой припасы уже подходили к концу — все-таки ел целый легион немало…
«И не по этой ли причине Зарыш отправил треть легиона на верную смерть?» — мысль была неприятной, но Гортан слишком хорошо знал нрав некромантов, чтобы тут же отбросить её в сторону.
Скорей всего так оно и было…
Незаметно вздохнув, Гортан посмотрел на до сих пор пустующие места советников Ахрограсика и, не удержавшись, скривился.
Все те коррупционеры, главы служб снабжения, которых он строил до отправки легиона на Порог, сейчас почти полным составом входили в совет Ахрограсика!
В итоге любое предложение Гортана тут же саботировалось и подавалось как
