положили щит, на него меч, сверху шлем, всё накрыли запасенным полиэтиленом. Потому как не по ранжиру нам занимать целый прилавок, вдруг они распределены и оплачены кем-то кому-то. Пока раскладов не знаешь, не отсвечивай. Чтоб уж совсем карасем себя не чувствовать, в рукав спрятал волшебную палочку. (Автор, предваряя упреки, заявляет, что палочка волшебная одна штука не может считаться роялем из кустов или артефактом, она была вырезана героем произведения из черенка от лопаты, рассверлена и залита свинцом им же) В такое темное время жизни не стоит бродить по толкучке без волшебной палочки или старенького Нагана. Может я сгущаю, но привычки из девяностых порой такие живучие.
Стоим час, мерзнем. То есть я-то нет, на ноги надел валенки, а куртка вообще выше всяких похвал. Соображаю, что если вот так буду стоять в своей моднячей куртке и держать в руках такую же, она продастся! Среди серости и унылого ширпотреба такая черно-красная вещица в паре с еще одной на продавце даст уверенность в качестве и фирмовости товара. Но надо какое-то лого нашить, просится. Народ ходит мимо, иногда наклоняется к нашему товару, но пока мимо. Успокаиваю Крокодила, это не наши покупатели. Наш покупатель придет, увидит и купит, может поторгуется сначала. А если не наш, то не купит, хоть за полцены отдавай. Так меня папа наставлял в схожей ситуации.
— Это чего у вас такое? — первый контакт с потенциальным покупателем. Учитель молчит, заинструктированный мной.
— Ежели вы не знаете, что это, значит оно вам и не надо!
— А может мне надо, да я не вижу, оно ли это.
— А тогда целофанчик отогните да смотрите, можете даже трогать, чай за посмотр денег не берем пока.
— Ух ты, настящие? И сколько такая красота стоит?
Не покупатель, у нас не принято, чтоб покупатель товар хвалил, пока не сторговался. Ладно, тренируемся в ведении коммерческих переговоров.
— Настоящие, всё настоящее. И всё за двести рубликов.
— Да иди ты! Что так дорого?
— Походи, дядя, по рынку, приценись. Может, где дешевле найдешь. Или в Детский мир загляни.
— Какой шустрый парниша, и отбрил, и не поспоришь.
— Дык, ежели вам не надо, то и какой смысл торговаться?
— Ну да, ну да…
— Жора, единственного покупателя ведь отшил.
— Нее, покупатель так легко бы не отступился.
Еще полчаса прошло, уже и светло почти, снег перестал, прошла нужда постоянно обмахивать пленку. Внимание привлек молодой парнишка чуть постарше меня. Он несколько минут пялился на наш товар, не решаясь подойти ближе. И было так знакомо его лицо.
— Что Игорек, боишься подойти?
— Не, с чего бы.
— Ну и подходи, щупай, смотри вблизи.
— У меня денег нет, дорого небось.
— Смотреть сегодня у нас бесплатно. В музее за деньги, а у нас за так.
— Ой, а ты меня откуда знаешь? Я тебя не помню.
— Так мы и не знакомы, откуда тебе меня помнить.
Игорь Пинк, будущий заместитель директора Тульского музей оружия сидел на корточках и рассматривал чуть не каждую детальку оружия по отдельности. У него в голове не сложилось, что незнакомый парень знает его имя, что это слегка странно. И именно в это время подвалила компания из трех мужчин, включая давешнего несостоявшегося покупателя. На свету было видно, что одеты прямо добротно так, богато, можно сказать.
— Вот эти двое, не ушли еще.
— И что думаешь, нормально будет смотреться?
— Во всяком случае лучше, чем рога лосиные. У всех эти рога висят, не удивишь никого. Подарок нужно делать от души и чтоб ни у кого не было такого. Вот ни у кого нет, а у тебя есть!
— Привет, дядя! Походил по рынку, поторговался?
— Паря, что ж ты бойкий такой! Где такое добро взяли? А ты что крутишься, тоже купить хочешь или с ними?
— Нет, я не с ними, просто интересуюсь древней историей, а тут такая хорошая реконструкция доспеха и оружия встретилась. Прямо приято посмотреть?
— Какая реконструкция, почему реконструкция? Сломано было, что ли?
— Реконструкцией историки называют точную копию древнего изделия, которая соответствует всем требованиям к параметрам и материалам предмета.
— А эта прямо соответствует?
— Да они нарочно подогнали парня, чтоб нам втирать.
— Пойду я, извините.
— Стой ты, точно не с ними?
— Точно, даже имен не знаю.
— Ну ладно, верим. Не похож ты на шустрика, как вон тот шкет.
— А почему старший у вас молчит всё время? Он кто или немой?
— Он мастер, изготовивший доспехи и меч. А молчит, потому что не его это епархия, торговать. Мастер хороший, а торгаш не шибко.
— Гааа! Я ж говорил, этот шустрик! Ты мастер по торговле, а он по молоту!
— Так сколько?
— Так двести.
— А дешевле?
— А дешевле в Детском мире.
— Не умеешь ты торговать, мальчик. Так на базаре не продают.
— Ну значит, не судьба продать, домой отвезем.
— Вот ведь упертый. Ладно, считай, вот твои двести рублей.
— А вы вообще откуда? Я в смысле, если у вас еще что будет напродажу.
— Что-то конкретное или так?
— Что вы еще умеете?
— Практически что угодно, но с ограничениями. Без насечек, гравировок и только исторические аналоги. Нам марку держать надо, сказочные поделки типа «сделай мне красиво» не делаем.
— Ха, уел, уел! «Сделай мне красиво», я запомню фразочку, подколю кое-кого.
— Если реально захотите заказать древнее оружие, пишите телефон, спросите Жоржа Милославского.
— Это который из комедии Милославский?
— Это я.
Двести рублей на двоих прекрасно поделились, а Крокодил-Гена оказался очень впечатлен моим стилем ведения переговоров. Так понимаю, что у него в голове не осталось места для мыслей о самостоятельной коммерции. Вот и правильно, пусть каждый занимается своим делом. Создавать черную кассу и как-то прятать деньги я не стал, просто положил в старый кошелек, а кошелек на полку. Решил, что будет удобнее не бегать к родителям за каждой копейкой, а самому оперировать разнонарпавленными денежными потоками.
Когда во время уборки мама наткнулась на неожиданно полный кошелек, случился очередное выяснение позиций сторон.
— Это что? Откуда у тебя столько денег?
— Это мои деньги. Я их заработал.
— Зачем тебе столько? Мы что, ограничиваем тебя? Пусть лежат у нас, если надо, попросишь, мы дадим тебе.
— Зачем вам мои деньги? У вас что, нет денег? Если надо, попросите, я поделюсь. Вполне логично, что мои деньги находятся у меня.
— Между прочим, мы тебя кормим-поим-одеваем и не считаем с папой, где его деньги, а где мои.
— Вы не хотите меня кормить-поить? Или просто хочется меня
