он скосил глаза на полуторную кровать, — жёсткая койка по ночам. Судя по всему, Алан прикупил чью-то попытку устроить гостиницу. Немудрено, что с такими кроватями она прогорела. Просто пыточная для боков. На фоне этого и земля периной покажется. Ну вот. Ты улыбаешься. Уже хорошо. Сказать по правде, засни я вчера на битых стёклах, не заметил бы. Кстати, как прошло купание в холодной воде?
Лайла вновь посмотрела на прыгавших по крышам пёстрых птиц:
— Девушке из высшего света не пристало выражать эмоции такими словами.
— Понятно, — усмехнулся Джон.
— Все пошли отдыхать?
— Да. Разбрелись по комнатам. Рэксволд что-то там наутро опять придумал. Затейник неуёмный.
— Значит, пока мы предоставлены сами себе… — задумчиво констатировала вампирша. — А дверь на крючок ты закрыл? — она чуть попятилась: прижалась изящными формами к окутанным полотенцем мускулистым ногам.
— Ты не поверишь… — Джон нежно отодвинул каштановые локоны с её виска и прошептал на ухо: — Даже кровать на дюйм от стены отодвинул. Ещё перед уходом.
— Какая самоуверенность… — игриво заметила Лайла.
— Ну так. Меня выбрала прекрасная принцесса. А сейчас подле меня стоит сама королева. Если я хочу соответствовать, сомнения неуместны.
Встретившиеся взгляды. Страстный поцелуй. Вслепую закрытое окно. Осадок от того, что произошло в горячих источниках, присутствовал. Правда, почти незримо. Подобному лучше остаться пылью на душе, чем саднящим песком на языке, а потом и хлёсткими камнями, брошенными в лицо Любви.
* * *
Эрминия лежала на кровати. Подпирала взглядом потолочную балку. Стоило забыться и почесать бок — здравствуй, напоминание о проклятом севере: болезненные обрубки вместо мизинца и безымянного пальца. Такой рукой не то что меч сжимать, жалкий перец держать неудобно. Предложенная Алану помощь из мерной резки овощей превратилась в остервенелое кромсание, да такое громкое, что мывший морковку юнец стал коситься на нож. Пришлось завести разговор. Разрядить обстановку скупой шуткой. Верный способ избавить человека от тревог. Правда, некоторые собеседники Эрминии по итогу становились немногословными: с перерезанным горлом особо не поговоришь. Этого Алану знать необязательно.
Взор сполз с потолка на стену. Скорее бы наступил завтрашний день. Очень уж хочется проверить на зуб слова кузнеца, который, увидев обрубки, предложил выковать для них какие-то насадки. Пока, с тремя целыми пальцами, достаточно обманного выпада с вращением, чтобы меч оказался на земле. Не получится восстановить полный хват, придётся забыть про парные клинки. Или разменять их на лук: три пальца — как раз тетиву отпускать. Хотя для обладательницы врождённой двуправорукости оба варианта выглядели паскудно.
В комнату вошёл мокрый Рэксволд. Из всей одежды — полотенце на бёдрах и затасканный шарф на шее.
— Ух-Нод? — Эрминия вновь упёрла взгляд в потолок. — Или раньше?
Отпираться не имело смысла — ассасин стянул шарф, обнажив две багровые точки.
— Ух-Нод… Ей это было нужно. Почти заставил.
— Хорошо держишься… С твоей-то неприязнью к нашейному тряпью.
— Ага, — Рэксволд кивнул на приоткрытую дверь. — Мыться идёшь? Могу составить компанию. В бочке хватит места и для двоих. Алана всё равно сдёрнули по каким-то там петлям. Судя по его страдальческому лицу, вернётся он не скоро.
— Тебя так возбуждает моя сальная башка? — Эрминия села, свесив ноги на пол. — Или огрызки вместо пальцев?
— Грязные ногти, — по губам растеклась ехидная улыбка. — Ты ж знаешь, чёрный — мой любимый цвет.
Северянка смерила Рэксволда оценивающим взглядом. Встала с кровати. Неторопливо приблизилась.
— Если услышу хоть одну шутку про материнство, им-то тебе его и отрежу, — она развернулась, отбросила волосы за спину, почти в лицо ассасину, да пошла на выход. — Тряпьё на шею накинь.
Рэксволд опустил взор на своё бедро, где сквозь полотенце прослеживалась чуть заметная полоска: ремень от застёгнутых позади кинжальных ножен.
— Не баба — чистое пламя…
* * *
Шойсу стоял у окна отведённой ему комнаты и смотрел на тонущий в закате город. Осторожно. Из-за откоса. Словно в любой момент стекло могла пробить влетевшая в дом стрела.
Это вовсе не грот. Надземелье. Оно существовало. Никак иначе не объяснить такое количество светлокожих, ослепительную яркость свода и диковинные растения, среди которых не было ни единого гриба. Надземелье. Скучный миф стал шокирующей реальностью. Если так, то глубоко под толщей земли его народ веками стачивает кирки о Дарнирову Кору и борется за выживание в мрачных лабиринтах пещер… пока другие едят ароматную пищу, вальяжно прогуливаясь без оружия и брони.
Новые спутники гостеприимны. Судя по всему, даже богаты, раз вздумали одеть. Ещё и предпочтения выясняли. Вот только не доверяют: на пыльном шкафу обнаружились отпечатки маленьких лап. Возможно, даже сейчас крылатая зверюшка наблюдает из невидимости. Хорошо, хоть мысли читать не умеет.
В последнем Шойсу нисколько не сомневался. Иначе бы его давно убили…
* * *
Худощавое телосложение. Осунувшееся лицо. И вечно испачканная землёй одежда. Так выглядел городской могильщик. Ещё одной дугой на лице, помимо налобной морщины и кругов под глазами, было кольцо в носу. Из-за него мужчину за спиной называли «бычарой Флогги». Те, кто покрепче и погрубее, кидались насмешливым прозвищем прямо в открытую. Могильщик же лишь улыбался. Ни злобы. Ни обиды. Зачем? Когда твоими усилиями тёмными ночами пропадают люди, а ты безнаказанно разгуливаешь на свободе, злые языки только забавят. Никто бы и не подумал, что Флогги — покорный перст длани смерти. Наёмный убийца из «Апофеоза». Притом крайне внимательный. Златовласую северянку, приехавшую из Виверхэля, запомнил хорошо. А увидев её в столице, лишь неспешно облизал губу и коснулся кончиком языка медного кольца. С такой наградой за голову хмурая бестия всё ещё не в могиле. Это ненадолго.
Утро постучалось кулаком в дверь. И не единожды — трижды. Каждый раз новой рукой. Тащиться в грязных мехах после помывки никому не хотелось, а отправлять Алана — совсем уж бессовестно. Потому пара лишних золотых, и с наступлением зари к мастерской, словно пчёлки к улью, стали слетаться посыльные. Пока на столе остывал приготовленный юнцом завтрак, огромная яичница с вяленым мясом, странники облачались в новые одёжки.
Первым со второго этажа спустился Рэксволд в чернильно-чёрной кожаной броне. Рельефный нагрудник с боковыми ремнями. Лёгкие клёпаные штаны. Высокие сапоги. За спиной тканый капюшон. Казалось, ассасин не изменил своему стилю. Разве что шипы добавились. Как у розы, только стальные. По одиночному ряду на голенищах, наручах и наплечниках. Грозную картину довершали четыре кинжала: в ножнах на поясе и на бёдрах. Два из них Алан узнал. По навершиям с выгравированными змеями.
— Ну, как тебе?
— Круто… — хлопнул в ладоши радостный юнец.
— Ага. Придраться не к чему. Знают своё дело.
Чуть позже по лестнице грациозно сошла Лайла. В тёмно-зелёном облегающем платье. Глубокое декольте украшал золотой кулон в виде цветущей розы. Из-под длинного рукава выглядывал плетёный браслет, а из-под подола — носы коричневых сапожек. Талию же обхватывал кожаный ремешок с латунной пряжкой в форме листика. Выбранные тона вторили изумрудным глазам и удачно сочетались с каштановыми волосами, свободно ниспадавшими по изящным плечам. Сама весна.
— Хоть на аристократку теперь похожа, — улыбнулся Рэксволд.
— Благодарю… — пробуя на вкус комплимент, ответила Лайла. — И гадости никакой не добавишь?
— Сегодня воздержусь… О. А вот и Эрми.
В холл вошла северянка. Всё так же без косы, с распущенными, местами спутанными волосами. Она предпочла кожаную броню: мелкую плетёнку, укреплённую толстыми кольцами, что грубо стягивали тугие ремни. Нагрудник, штаны, высокие сапоги — всё цвета земли. Эрминия выглядела строго. Как горгулья на храмовой башне. Только вместо сложенных крыльев из-за плеч выступали рукояти мечей.
— Как, работает? — поинтересовался Рэксволд.
Северянка подняла покалеченную руку. На среднем пальце было широкое кольцо, а на двух соседних — стальные насадки. Все три элемента соединяли блестящие перемычки. Однако… кулак сжался полностью: вместе с искусственными пальцами.
— Привыкну.
Вскоре спустился Джон. Терракотовая кираса с клёпками в виде приплюснутых пирамидок. Тёмные штаны, представлявшие из себя крупную кожаную чешую. Грубые наручи. Массивные сапоги. Под стать хозяину. Оружие следопыт оставил в комнате, хотя, по невысказанным наблюдениям юнца, с такими кулаками оно и не нужно.
— Однако… — уста Джона тронула добрая улыбка. —
