На оглашение завещания он, конечно же, опаздывал. Пришлось подвезти Гора, так как свою машину он оставил на стоянке возле клиники. Джейн сутки находилась под полным наблюдением врачей, и сегодня после обеда доктора должны были выдать свое заключение. Поэтому Алекс слегка волновался и даже думать забыл о назначенной встрече у нотариуса.
В приемной у “Бейкер и Маккензи” уже собрались приглашенные. Молодая женщина в черном костюме и невообразимой шляпке с вуалью, полностью закрывающей лицо. Она судорожно стискивала ладонь стоящего рядом белокурого малыша и периодически подносила к глазам платочек, то ли поправляя косметику, то ли утирая слезы. Пожилая женщина, чем-то похожая на толстого орла, глядящего с вершин на грешную землю. Она бросала испепеляющие взгляды на молодую женщину и еще сильнее поджимала губы. Два молодых человека, неряшливо одетых и не очень-то вежливых. Алекс подольше задержал на них свой взгляд, потому что кого-то они ему смутно напомнили, но мысли о Джейн вытеснили из головы всяческие подозрения. В приемной еще были люди, однако ни с кем из них он не был знаком. Сам нотариус появился через несколько минут и пригласил всех присутствующих в свой кабинет. После того как все расселись, он заговорил будничным голосом:
— Сегодня, 28 ноября 199… года, я, частный нотариус Джозеф МакКензи, оглашаю завещание Феликса Юсупова, умершего 12 июня 199… г.
Нотариус особенно сильно не напрягался, подыскивая слова или пытаясь быть вежливым. Он делал свою работу. Проверил присутствующих, их документы и приступил непосредственно к оглашению документа:
— Я, Феликс Феликсович Юсупов Третий, находясь в здравом уме и трезвой памяти…
На этой стандартной формулировке Алекс отключился. Он чувствовал себя не очень уютно. Так, словно попал в чужую семью в разгар семейного скандала. И поэтому профессор постарался как можно рассеяннее слушать нотариуса и сосредоточиться на процедуре только тогда, когда прозвучит его имя. Где-то вдалеке послышался полузадушенный плач молодой женщины в черном после того, как громко объявили ее имя. Оказалось, что это любовница Феликса, а та самая старуха — законная жена очень голубых кровей, но бесплодная. В общем, Алексу очень хотелось поморщиться от всех этих подробностей.
— Доктору философии, профессору Лондонского университета Алексу Енски я завещаю сумму в 75 000 фунтов стерлингов на научные исследования, а именно: на организацию археологической экспедиции в Египет…
Вот тебе раз…
Возвращаясь в поместье, Алекс обдумывал случившееся. Дома его встретил Гор.
— У нас есть шанстюехать всей семьей в Египет, — с порога обратился к нему Алекс.
Гор удивленно поднял бровь.
— Отдыхать?
— Нет, работать, — сказал профессор. — Дело в том, что Юсупов завещал мне очень круглую сумму денег для организации раскопок в Египте.
— И? — требуя продолжения, спросил Гор.
— Не знаю. Не уверен. Может быть, если только вы вместе с Джейн поедете со мной. Мне, по правде говоря, совершенно не хочется вас оставлять.
Гор как-то странно замялся и неуверенно сказал:
— Мы, наверное, не поедем.
Тут пришла очередь Алекса удивляться.
— Почему? Это же Египет, страна фараонов, пирамид… Ты там был зачат! Джейн было бы… Алекс замолчал, видя, что сын мнется.
— Джейн ждет ребенка, — заявил Гор. И, выдержав паузу, добавил, глядя на совершенно остолбеневшего отца:
— Папа, ты скоро будешь дедушкой.
Вот с этого все и началось.
Аэропорт Лондона, посадка, багаж, проверка документов. Все прошло как в тумане:
Рейс отложили на два часа по каким-то невыясненным причинам. Событие само по себе уникальное. Но даже это не смогло пробиться через туман, царящий в голове Алекса Енски.
“Дедушкой! Тр-рубы Иер-рихонские! Дедушкой… — бесконечно повторял про себя профессор. — Дедушкой, дедушкой… Надо же. Двенадцать колен Израилевых! Что же теперь? Я же глава семейства. Глава рода!”
Эти мысли наполняли его такой воздушной легкостью, что самолет, казалось, прилетел даже быстрее назначенного срока.
Из состояния восторженности его вывели египетские пограничники.
— Сабах ил-кхир, — радостно скалясь, обратился к Алексу Енски толстый араб, едва влезающий в тесную кабинку. — Добрый день! Вы покажете нам свои документы?
Ломаный английский и арабская хитрость в темных глазах. Профессор поежился.
“Все-таки надо быть внимательнее, обмануть англичанина этим олухам ничего не стоит”.
— Да, конечно. — Он подсунул свой паспорт через узкую щель в пуленепробиваемом стекле.
— Очень хороша, — заявил толстяк и углубился в изучение документа. — Цель приезда вашего?
— Научные исследования, — ответил Енски.
— А точнее?
— Точнее, я организовываю экспедицию. С целью произвести раскопки.
— У вас есть нужный разрешение?
— Да, конечно. — Енски полез во внутренний карман за другими бумагами. — У меня есть рекомендации, вам они нужны?
Египтянин кивал, не переставая улыбаться.
— Хорошо, хорошо.
Несколько листков выпали на пол. Профессор наклонился, подбирая их, с трудом ворочаясь в узком пространстве коридорчика.
Наконец он сумел собрать все нужные бумаги.
— Вот, — сказал он торжествующим голосом. — Вот разрешение из вашей Службы древностей, вот приглашение из Египетской академии наук, вот удостоверение из Королевской академии Великобритании, вот удостоверение члена Академии наук…
— Спасибо, — сказал толстяк, даже не посмотрев в предложенные документы. — Вы можете идти. Добро пожаловать в Египет.
— Вы же даже не посмотрели…
— Добро пожаловать в Египет, — снова повторил пограничник и улыбнулся еще шире.
— Действительно, — пробормотал Енски-старший. Он собрал документы, с трудом распихал их по карманам, чувствуя себя полным идиотом.
— Неужели ни одна поездка не может обойтись без этих нелепостей? — бормотал профессор себе под нос. Воздушность мыслей покинула его. — Почему первое, что тебя встречает в любой стране, это тупые служащие пограничной стражи и таможни. Кажется, их задача — это нахамить, испортить настроение и ограбить по возможности.
— Чия чемодан? Чия чемодан? — зазвучал за его спиной противный резкий голос. — Чия?
“Хорошо, что я не профессор филологии, — вздохнул про себя Алекс. — А кстати, действительно, чия… тьфу… чей чемодан?”
Он обернулся и обомлел.
Здоровенный, под два метра ростом, араб тащил на плече некий предмет, в котором профессор с трудом опознал свой багаж… Крупная зеленая клетка ткани была порвана в нескольких местах. Ремешки, перетягивающие крышку, находились на месте, но толку от них не было никакого, потому что дна у чемодана не существовало в принципе. Из зияющих дыр торчали носки, какие-то пакетики и колоритно свешивалась коричневая брючина.
