по форме распознать предмет. А когда наконец поняла, что за штуковину обнаружила, чуть не закричала от радости.
Ну, конечно же, все дело в Ерикане. Юти зачастую даже не надо было что-то придумывать, достаточно просто изредка вспоминать слова старика. Учитель говорил, что процесс становления Одаренной как воина – путь хаоса и постоянного созерцания. Что она впитывает мир в себя, переживая его. И если под рукой нет предмета, который можно преобразовать, то необходимо изменить себя. Как было с Перевертышем. Ведь не зря девочка повстречала сумасшедшего сиел на своем пути.
Юти понимала, что ее способностей не хватит на то, чтобы в кратчайшие сроки превратиться в огромного человека-паука. Произнеся про себя последнее слово, девочка чуть не хихикнула, осознав глупость придуманного. Придет же такое в голову?
Одаренная не могла бы стать химерой и если бы ее оставили в покое на несколько дней. Слишком слаба она в сиел. Но что, если обратить за короткое время небольшую часть собственного тела?
В голове все опять произошло быстро, возможно даже слишком, без какой-либо критической оценки. Юти просто вспомнила питомца сына Ерикана, Лиана. Точнее огромную лапу горного волка, которая пронеслась перед ее глазами при их первой встрече. Впечатление было таким ярким, что девочка сохранила в памяти этот момент, точно его нарисовали на холсте.
Проблема оказалось в том, что осознание необходимых действий никак не повлияло на конечный результат. Кольцо горело на правой ноге, Юти чувствовала, как внутренних сил становится все меньше, а рука не собиралась оборачиваться огромной лапой горного волка.
Девочка в очередной раз ушла от надвигающейся Вуали и стала думать, что она делает не так. Ответ пришел довольно быстро. Все!
Юти хотела, чтобы ее рука превратилась в волчью. В этом и оказалась самая главная проблема. Тогда как нужно было воспринять конечность, как нечто недвижимое, как своеобразный предмет.
И тут же девочка отказалась от этой идеи. Нет, слишком сложно и долго. Что, если сосредоточиться на чем-то малом.
Мысль опять проскочила внутри головы короткой вспышкой упавшего факела. Озарила все вокруг и тут же вновь потухла. Зато дело сдвинулось с мертвой точки.
Кольцо не просто горело, пылало. В какой-то момент Юти даже показалось, что палец на ноге сводит от напряжения. Зато ногти стали медленно, как представлялось девочке, и быстро, если бы на подобное обратили внимание Сестры, расти. Они утолщались, темнели, заострялись к концу, отдаленно напоминая какое-то неведомое оружие.
И в определенный момент, когда все внутреннее напряжение девочки достигло пика, когда сил осталось совсем немного, когда родилось понимание, что именно сейчас нужно все поставить на кон, Одаренная метнулась в пустоту.
Юти пронеслась сквозь Вуаль, размахивая рукой с отросшими когтями, как ослепший воин в тумане выставляет перед собой меч и ожидает врага. После Одаренная развернулась и, сделав обманное движение, вновь бросилась в темноту. Туда, где она стояла, мгновением позже прилетело несколько призванных ножей, в то время как находясь во мгле, Юти ощутила на своем пути наличие чего-то твердого.
Короткий крик возвестил о правильности ее догадки, а просвет в сумраке позволил глазами впиться в раненую Рису.
Наместница не успела ничего сделать. Она лишь подняла руку, явно намереваясь выбросить вперед Лезвия, тогда как крохотное жилистое тело с деформированной конечностью уже метнулось к ней.
Юти походила на разъяренную росомаху, которая защищает свое логово от крупного хищника. Кинжально острые когти взметнулись в воздух раз, второй, третий. За ними летела кровь, заливая холодный камень залы вокруг калейдоскопом брызг. И мрак, будто разрезанный солнечным лучом, уходил прочь.
Девочка не знала жалости, как и подобает вести себя воину. Хотя в какой-то момент больше всего Одаренная стала походить на бойцов Семиречья, которых обуяла ярость. В краткий миг кровь застилала им глаза, а мысли о собственном сохранении отходили на второй план.
Когти продолжали рвать обнаженное тело Наместницы даже после того, как та перестала сопротивляться и булькать горлом, будто мстя Рисе за ее природную красоту.
Сестры не вмешивались. Безмолвными масками взирали они на исход поединка, храня в тайне свои мысли и ожидания. Ни словом и ни движением не выказывали удивления.
Юти остановилась сама. Когда ощутила теплую липкую кровь, уже заливающую пол под Наместницей. И только тогда девочка тяжело поднялась на ноги, разглядывая безобразную рану возле шеи Рисы. Одаренной даже показалось, что она перебила позвоночник. Еще бы чуть-чуть, и голова точно отделилась от тела.
Девочку невольно передернуло. Насколько красива Наставница Вельд была при жизни, настолько ужасен вышел ее конец. Испачканная собственной кровью, с зияющей раной и спутанными мокрыми волосами.
Кольца больше не горели на пальцах Рисы. Их теперь и вовсе не было. Юти подняла руку, залитую чужой юшкой и увидела два серых кругляша, перескакивающих по пальцам. Аншара была сегодня благосклонна к своей подопечной.
– Поздравляем Наставница, – прошуршало совсем рядом.
– Поздравляем Наставница…
– Наставница…
– Наставница…
– Наставница…
Многоголосие Вельд вывело девочку из раздумий. Сестры окружили Одаренную, как некий реликт, стараясь прикоснуться к ней. Невзирая на мертвую Рису и ступая по окровавленному полу.
Будто из небытия возникло то самое красное свободное платье, в которое Юти буквально впихнули. А после Вельды замерли, словно ожидая чего-то от Одаренной.
Юти понимала всю неправильность и чуждость произошедшего. Как если бы она надела на грудь желтый камень и теперь выдавала себя за какого-нибудь амисту. И что самое главное, раненой птицей надрывалась ее интуиция, повторяя уже набившую оскомину истину: «Алый цвет сулит невзгоды».
Образ пришел внезапно, в один из самых обычных и серых дней. С железным привкусом во рту и солью на губах. И вместе с этим ощущался как-то слабо, размыто, подобно далекому маяку среди бушующего шторма.
Сначала Призрак не придал образу особого внимания. Когда-то он считал, что кровная связь с девчонкой после ритуала со стрелой ее ранившей – щедрый дар Богов, но вот уже прошел сезон дождей в Пределах, следом в Ближних и Срединных землях из-под земли появилась сочная трава, а Морац Кер ни на йоту не приблизился к своей цели. Скорее наоборот, стал далек от нее, как никогда ранее.
Судьба будто бы даже улыбнулась, когда он поступил на службу к Лиану Девятихвостому, слава которого летела на черных крыльях впереди него. Вот только оказалось, что это была не улыбка, а злобный оскал. И после неудачи в Пустошах короткая карьера Призрака при Воронах сошла на нет. Сам Призрак решил, что лучше ему не возвращаться
