ГЛАВА 23
Лотар перекатился на живот и сжал рукоять Гвинеда. Что-то готовилось совсем рядом, что-то колдовское, а значит, опасное. Почему он так опоздал, дал этому подойти настолько близко? Почему молчат колокольчики? И почему он не может справиться даже с Гвинедом?
Вокруг стояла глухая, непроницаемая тьма. Лишь чей-то силуэт читался в ней, да билась рядом эта огромная, все растущая колдовская сила. Очень хотелось пить, Лотар облизал губы и выплюнул сухой и жгучий, как перец, песок.
– Не волнуйся, господин мой, – услышал он спокойный шепот Сухмета. – Это всего лишь я.
Лотар уже пытался определить магическим видением ту неистовую колдовскую силу, которая разбудила его.
Вокруг не было ничего и никого, что внушало бы опасения. Пожалуй, это действительно Сухмет. Но неужели этот раб обладает такой огромной, почти невообразимой силой? Кто же он тогда? И почему он тогда раб?
В темноте, которую лишь только-только рассеяло магическое видение Лотара, раздался резкий, почти металлический смешок.
– Люди гораздо чаще задают вопросы, чем нужно. А главное – чаще, чем у них это получается.
– Никогда не думал, что вопросы – род фехтования, – прогудел голос Рубоса. – Я полагал, это нечто невещественное.
– Именно невещественному и предстоит учиться более всего остального.
– Что ты делаешь?
– Ты неразумно разорвал мой красивый ошейник, господин. И я решил, пока вы спали, его срастить.
– Сплавить? – Голос Рубоса дрогнул. – Без огня и наковальни?
– Огня не нужно, если заставить металл расти так же, как все живое. – Он вздохнул. – Конечно, шрам на металле остается дольше, чем на живом существе, но я буду поворачивать его назад, под затылок, где это меньше заметно.
Сухмет снова стал совсем обычным старичком, только подвижным и смешливым больше, чем остальные. Он поднялся на ноги, причем колени его отчетливо хрустнули. У Лотара сложилось впечатление, что он сделал это нарочно. Потом старый раб подошел к кожаной сумке Лотара, достал оттуда благословенную флягу, посадил Желтоголового к камню и поднес упоительно сырую горловину к его губам.
– Я сам.
– Ты еще не сможешь.
Лотар попробовал поднять руку и убедился, что старик прав. Обхватить флягу целиком ему не удалось бы ни за какую воду.
– Почему-то здесь очень трудно собирать силы.
Сухмет кивнул, влил несколько очень приятных, несмотря на медный привкус, глотков воды Лотару в глотку и передал флягу Рубосу. Лотар в изнеможении откинулся на камень и попробовал держать голову прямо.
– Сколько времени мы спали? Я должен уже давно быть в форме…
Как ни слаб был Лотар, а он все же почувствовал, как Сухмет, едва пригубив после Рубоса флягу и тут же сунув ее обратно в сумку, послал вверх очень тонкий, почти неощутимый, но чрезвычайно упругий луч внимания. Почти тотчас, еще Сухмет не произнес ни слова, Лотару стало ясно, что на поверхности больше трех часов пополудни. Они спали часов двенадцать или даже больше.
– Скорее тринадцать, мой господин.
– Почему я не восстановился?
– И я тоже чувствую себя как побитая собака, а ведь раны только поверхностные. Так, не раны, а порезы, – добавил Рубос.
Лотар перевел темновой взгляд на мирамца и только теперь увидел, что от его белой некогда рубашки остались одни клочья, а все, что удалось Сухмету из нее накроить, превратилось в бинты, которые перетянули мощные, литые мускулы Рубоса.
– Раны у тебя, господин, вполне боевые, порезами я бы их не назвал, потому что их немало.
Рубос насупился, ему не понравилось, что раны как бы ставят под сомнение его воинское искусство. Он все-таки «слишком» человек, подумал Лотар.
– Но почему тринадцать часов сна здесь значат меньше, чем пара часов на поверхности?
– На поверхности, мой господин, твоя энергия восполняется из космоса, из таинственной ауры растений, которую еще никто не сумел обратить себе на службу, но которая заключает почти весь мировой запас живительной силы, и из мельчайших рассеянных частиц, которые ты сам или другие люди оставляют на предметах. На поверхности ты купаешься в океане энергии. А тут попал в очень чистую среду. Тебе неоткуда брать силу, кроме как производить ее самому. Чтобы научиться этому, отшельники всех народов уходят в пещеры… Восстанавливаться здесь придется очень долго.
– А нам-то как раз убегать нужно, – сказал Рубос. – Ведь те, кто остался в Ашмилоне, вряд ли простят нам…
– С ними мы больше не столкнемся. У них полно и своих забот.
– Но Нуримана мы все-таки изгнали?
Лотару настолько непривычно было чувствовать рядом кого-то, кто был сильнее и понимал этот мир точнее и лучше, что недавние их приключения показались ему какими-то нереальными. По крайней мере, переспросить об исходе событий было нелишним.
– Конечно, господин мой. – Зубы Сухмета засверкали в беззвучной улыбке даже в темноте. – И что бы там ни врали дворцовые летописцы, в памяти простых людей вы оба останетесь как спасители порядка и защитники жизни.
– Так в летописях будет написано? – изумился Рубос.
– Наоборот, – суховато ответил Лотар. – В летописях, скорее всего, мы будем двумя головорезами, но это и не важно. – Он пошевелил рукой, которую прижимал к отбитому боку, чтобы его не очень зажимал чересчур острый и твердый камень. – Сколько времени я буду тут восстанавливаться?
Старый раб покрутил головой.
– Не знаю, здесь я ни в чем не уверен. – Он задумался. – Самое скверное, что ты не обучен производить энергию, а привык брать ее почти готовой. Так что будет совсем неплохо, если ты тут научишься жить в меру своих сил. Это, знаешь ли, нелишнее умение.
– Не сейчас. Когда мы будем далеко от Ашмилоны, я, если ты считаешь, что это необходимо, научусь производить энергию без подпиток… в какой-нибудь другой пещере.
– Да и я бы хотел поскорее попасть туда, где светит солнышко, – добавил Рубос.
Сухмет вздохнул. Посидел, потер руки, которые зашуршали в темноте, как шкурки двух змей, трущихся друг о друга.
– И все-таки, боюсь, совсем без этого не обойтись. Я просто не в силах вырабатывать столько энергии, чтобы подпитывать вас обоих. А идти нам долго, и не везде будет так чисто и спокойно, как здесь.
Это повернуло вялые, ватные мысли Лотара к новой теме.
– Кстати, а выход отсюда можно найти?
Сухмет пожал плечами.
– Выход из подземелья должен быть. Просто он лежит, вероятно, очень далеко, и его нелегко почувствовать.
– А ты сумеешь его определить?
– Я тоже устал, но, как только соберусь с силами, конечно, сделаю это, господин мой.
– А пища, а вода? – спросил Рубос. – И еще тепло? Я так просто замерзаю. Вообще, сколько мы здесь пробудем?
