И так далее, и тому подобное…
В конце концов, товарищ Альфа, выйдя из себя, хлопнул ладонью по столу и заорал, что «птичий базар» закончен. И что он отправляется на Марс. Сам. Лично. То есть «сам лично» в минимально необходимой компании своего верного пилота, Максима Верховцева. Которого, к слову, здесь и сейчас повышает до товарища Беты. Потому что «старая гвардия» совершенно выжила из ума и потеряла веру в людей.
А он, Людвиг ван Астен, верит в хорошее.
Верящего в хорошее товарища Альфу и Максима схватили ровно через семь секунд после того как они ступили на бетон космодрома «Буранный» в Четвертом Риме.
Уж что-что, а хватать спецназ «Беллоны» умел великолепно.
Ступеньки кончились. Приговоренных подвели к месту казни.
Сквозь прозрачное бронестекло дверец было видно жерло, озаренное голубым, кажущимся совсем холодным, огнем. Это горел природный метан, выделяющийся из недр Марса.
Экзекутор китайской наружности занял место за небольшим изящным пультом. Рядом с ним застыл врач судебно-медицинской службы. В его обязанности входило констатировать смерть осужденных. У врача было скучающее выражение лица. Чувствовалось, что он проводил на тот свет немало злодеев.
Позади врача переминались с ноги на ногу два офицера «Беллоны» в чине лейтенантов. Охранники, сопровождавшие Максима и товарища Альфу от аэробуса, выстроились за их спинами в полукаре.
Помощник экзекутора – дюжий детина с плоским лицом – завел приговоренных в пределы красного квадрата, обозначающего место казни над горловиной печи. Когда экзекутор нажмет на кнопку, печные дверцы ухнут вниз, и Максим с товарищем Альфой отправятся в объятия плазмы, которая горячее солнечных протуберанцев.
Чтобы приговоренные не могли покинуть красный квадрат, по его периметру поднялась стальная решетка высотой в два человеческих роста.
– Вы имеете право на последнее желание! – громко сказал экзекутор. – На случай, если вы не читали правила, сообщаю, что нереалистичные желания исполняться не будут!
– Я хочу обратиться к тем, кто будет смотреть эту казнь! – сказал товарищ Альфа твердым голосом.
«Ну вот… А врал про ром!» – подумал Максим.
– Обратиться? Вы хотите сказать речь?.. Что ж, извольте. В вашем распоряжении пять минут.
«Что-то он подозрительно легко согласился… Сейчас товарищ Альфа с его-то даром внушения такого им наговорит, что на Марсе начнется революция!» – подумал Максим.
Но тут же спохватился: «Какой же я все-таки дурак! Мы же не в прямом эфире, что бы там ни говорили. Нас наверняка показывают с десятиминутной задержкой. А значит, для монтажа всегда остается время. Наверняка никто из зрителей не услышит пламенной проповеди товарища Альфы. И это в лучшем случае. А в худшем они при помощи исинк-обработки видеопотока примонтируют другой текст. Про то, как он кается, как сожалеет о своем безобразном поведении и осознает, что все пираты заслужили законную кару… Тьфу! Эх, товарищ Альфа, товарищ Альфа…»
Максиму стало горько и обидно. Но он решил не делиться с товарищем Альфа своими соображениями. Пусть говорит. В конце концов, это же его предсмертное желание!
– У меня есть мечта, – сверкнув глазами, начал товарищ Альфа. – Да, у меня есть мечта, – повторил он, выдержав небольшую паузу, – чтобы люди Объединенного Человечества были объединены не на словах, а на деле…
Вождь «Армии пробуждения» имел феноменальное чувство времени: он говорил ровно четыре минуты пятьдесят семь секунд. Он закончил последнюю фразу и замолк ровно тогда, когда экзекутор набрал в легкие воздуху, чтобы сообщить: «Ваше время вышло».
Теперь настал черед последнего желания Максима:
– Мне, пожалуйста, бумагу и ручку. Хочу написать любимой девушке.
Максиму очень хотелось, чтобы каждая из этих секунд показалась ему вечностью. Ведь это были последние секунды его жизни!
Увы! Секунды текли как обычно. Почти буднично!
Он составил записку из дюжины банальных слов.
Перечитал. Записка не понравилась ему. Но в чем причина – он сформулировать не смог.
Добавил: «P.S. Людвиг передает тебе привет и просит тебя регулярно кормить его голубых черепашек.»
Легче не стало.
По-прежнему недовольный собой, он протянул записку экзекутору.
– Девушку зовут Соня ван Астен? – осведомился тот, щуря свои китайские глаза.
– Да.
– Вы хотите, чтобы мы нашли ее?
– Нет. Вообще-то не хочу, – саркастически усмехнулся Максим. – Желаю, чтобы вы никогда ее не нашли.
Экзекутор пожал плечами.
– Ну что же… Раз последние желания исполнены, я полагаю, можно переходить к существу вопроса…
Товарищ Альфа дерзко улыбнулся китайцу своей фирменной бесстрашно-печальной улыбкой. Максим потупился. Умирать не хотелось.
Совсем.
– Господа офицеры! – сказал экзекутор, обращаясь к двум лейтенантам «Беллоны», переминающимся с ноги на ногу возле пульта. – Прошу вас снять с приговоренных наручники!
Почти синхронно щелкнули замки. Максим и товарищ Альфа переглянулись.
– А знаешь… Хорошо, что ты Соне написал… Я-то, по правде сказать, всегда подозревал, что ты ее как-то не так любишь… Или что ты не ее любишь… Не знаю даже, как сформулировать… Интуиция подсказывала мне, что у тебя есть какая-то другая девчонка…
– У меня? – удивление Максима было абсолютно искренним.
– Ну, да. Но теперь я вижу, что ошибался. И это просто великолепно!
Максим и товарищ Альфа крепко обнялись. В последний раз.
«Жаль, Лев остался на «Справедливом»», – подумал Максим. Перед полетом на Марс товарищ Альфа попросил его положить фигурку в личный сейф.
– Жизнь – странная штука, – сказал лидер «Армии пробуждения». – Мало ли как там все обернется… Если этот артефакт попадет в руки врагов, наше дело обречено.
И Максим, практически с физическими мучениями, снял с шеи Льва.
«Мне бы сейчас его энергию, его мощь и отвагу – ух, что бы я тут натворил! Уж человек пять с собой прихватил на тот свет точно!», – глядя на пламя, сокрушался Максим.
Но вскоре пришло и осознание правоты товарища Альфы.
Его жизнь, жизнь Максима Верховцева, в сравнении с тысячами жизней его товарищей – просто ничто. А Лев еще послужит делу революции.
– Казнь начинается! Стихия огня уже призвана правосудием! Температура в печи – одна тысяча двадцать два градуса по Кельвину! – торжественно провозгласил экзекутор.
Конечно же, и Максим, и товарищ Альфа рефлекторно поглядели себе под ноги – там, довольно далеко внизу, ровным пламенем горел голубой цветок газового огня.
– Правосудием призывается стихия дерева! – экзекутор нажал кнопку на своем пульте и две широких трубы выплюнули в печь полторы тонны древесного угля из столетних лесов Гесперийской равнины.
