— Понятно, — кивнул главарь пиратов. — Сами перегрузите на «Глаз Нергала» или вам потребуется помощь?
— Какая помощь? — чуть не задохнулся Арам. — Судно под вымпелом…
— Плевать я хотел на твой вымпел, — все так же соблюдая полное спокойствие, перебил его Дингир. — Можешь им подтереться. Мне нужен твой товар, и он перейдет на мой борт. Псов можешь оставить себе.
— Об этом не может быть и речи! — вскричал Арам.
— Как знаешь, — равнодушно пожал плечами Дингир. — Ты мог вернуться домой вместе с песиками, а теперь ты с ними же пойдешь на дно. — И, повернувшись к команде, коротко приказал: — На абордаж!
Как по волшебству возникшие абордажные крюки взвились на прочных просмоленных канатах и вонзились в борт «Длани Митры». Пираты ловко подтянули парусник к галере, перекинули с борта на борт широкие доски и один за другим, не уступая в проворстве канатоходцам, перебрались на торговый корабль. Арам не успел даже опомниться толком, как на палубе его корабля вспыхнул кровавый бой.
Командам торговых судов уже много лет не приходилось ни с кем драться во время переходов из одного порта в другой, и хоть многие из матросов постоянно носили кинжалы, чаще всего их пускали в ход в пьяных драках. Стоит ли говорить, что дать достойный отпор пиратам они вряд ли могли. Правда, нашлись смельчаки среди купцов, которые отважно защищали и свою жизнь, и свои товары, и неизвестно еще, чем они дорожили больше. Но, несмотря ни на что, бой обещал быть коротким, и ни у кого ив возникало сомнений, в чью пользу он закончится.
А Конану тем временем снилось, что к дому Лемпситея грациозной походкой приближалась роскошная огненно-рыжая тигрица. Подойдя поближе, она уселась, высоко подняв красивую голову и обвив лапы длинным полосатым хвостом. Взглянув на темно-серого волка, огромная кошка облизнулась и обнажила острые клыки в некоем подобии улыбки.
— Ты не узнаешь меня, Конан? — вкрадчиво спросила и тут же сама ответила: — Не узнаешь. А я-то думала, что никогда не исчезну из твоей памяти.
— Кто ты? — поинтересовался волк, внимательно изучая тигрицу и пытаясь понять, в ком же из его женщин таился такой великолепный зверь.
— Карела, — не то промяукала, не то пропела тигрица.
— Кром! — рявкнул волк. — Напрасно ты звала себя Рыжим Ястребом. Тебе надо было сменить имя на Рыжую Кошку.
Тигрица зашипела и угрожающе подняла когтистую лапу. Не избежать бы насмешнику увесистой оплеухи, не появись из леса бурая гиена с окровавленной мордой. Увидев волка и тигрицу, гиена оглушительно захохотала:
— Как я рад видеть вас снова! Вот это удача!
— А ты кто? — грозно нахмурилась Карела.
— Вот это да! Я-то вас сразу узнал, а вы… Да я Дингир.
На этом месте сон Конана неожиданно оборвался. Еще не придя толком в себя, киммериец прислушался к доносившемуся с палубы шуму, пока не понимая, что там происходит.
«Тьфу, дрянь какая! — подумал он. — Надо же было Дингиру присниться. Вот уж не думал, что когда-нибудь вспомню о нем». Когда-то давно, будучи еще зеленым юнцом, добывавшим себе кусок хлеба, иногда черствого, а иногда и. маслом, обирая зазевавшихся толстосумов, Конан попал в разбойничью шайку, которой командовала совершенно невероятная женщина по имени Карела. И сейчас, вспоминая эту изящную красотку с характером гремучей змеи, киммериец невольно улыбнулся. Да, с такой женщиной не соскучишься!
Одним из членов шайки был замориец Дингир, самовлюбленный красавчик, жестокий и кровожадный. Собственно, никто из разбойников не отличался ни особой любовью к ближним, ни целомудрием, но Дингир вдобавок ко всему был нечист на руку даже по отношению к собратьям. Из-за этого не раз вспыхивали ссоры, и Карела пригрозила, что в конце концов прогонит заморийца прочь. Тогда он решил добиться ее благосклонности, считая, что в этом случае обеспечит себе надежное покровительство. Но не тут-то было. Он настолько разозлил Рыжего Ястреба своими домогательствами, что ему пришлось покинуть шайку под угрозой смерти. С тех пор Конан, который вскоре и сам расстался с Карелой, никогда не встречал Дингира и даже не думал о нем. С чего это вдруг этот тип явился ему во сне?
Киммериец еще раз сплюнул, сладко потянулся до хруста в костях, протер кулаками глаза и снова прислушался. На сей раз он мгновенно догадался обо всем. Там, на палубе, шла драка, и, похоже, серьезная. Вскочив на ноги, Конан выдернул из ножен меч и ударом ноги распахнул дверь.
Защищать уже было некого. Повсюду лежали тела убитых, причем членов команды «Длани Митры» среди них было гораздо больше, чем пиратов. Услышав слабый стон, варвар обернулся и увидел обращенный на него взгляд Арама, который шевелил губами, силясь что-то сказать. Конан присел на корточки возле умирающего и приподнял его голову.
— Они… — прошептал кормчий, но это было все, на что хватило его последних сил, и киммериец так и не узнал, что же хотел сообщить ему Арам.
— А этот еще откуда свалился? — раздался за его спиной голос, и варвар резко выпрямился, намереваясь свернуть пирату шею, но тот, на свое счастье, окликнул главаря: — Смотри, Дингир, какое чудовище к нам пожаловало!
— Дингир?! — изумлению варвара не было предела. — Дингир?!
— Что ты так орешь? — поинтересовался главарь, подходя поближе. — Тебе что, имя мое не нравится?
— Дингир, Нергалово отродье, откуда ты взялся? — Конану на миг показалось, что он все еще спит, только сон каким-то невероятным образом изменился, и киммериец огляделся по сторонам в поисках Карелы.
— О боги! — в глазах Дингира зажглось не менее сильное изумление. — Конан! А ты-то что тут делаешь?
— Я? — переспросил Конан. — Я плыл в Аграпур. А вот что делаю теперь, не знаю. Что тут произошло?
— Ничего особенного, — мгновенно оправившись от изумления, пожал плечами Дингир. — Я предложил отдать мне товар, но эти люди, — он обвел рукой побоище, — почему-то не согласились. Пришлось убедить их в своей правоте.
Собственно, он мог ничего и не объяснять. Взглянув на стоявшую возле «Длани Митры» галеру под черным флагом. Конан прекрасно все понял сам, и у него остался только один вопрос.
— Правитель Шандарата, — сказал он, — уверял меня, что у него есть договор с Красным Братством.
— С Братством, — не дал договорить ему Дингир, — может быть. Но я к нему не принадлежу. Я вольная птица, и никакие договоры меня не интересуют.
— Понятно, — протянул Конан, пытаясь сообразить, как ему нести себя дальше.
— Да ладно тебе, — похлопал его по плечу замориец. — Будь моим гостем. Ты плыл один?
— Не совсем, — улыбнулся киммериец, вдруг вспомнив Амарис. — Со мной женщина, хозяйка мастафов, сидящих в трюме. В каюте у нее тоже несколько песиков.
