О Нанга, помоги мне…
Что это? Шорох в одной из пещерок?
Там ли, там прячут белые пауки Пьйонгу? Надо проверить. Хлипка заслонка, прикрывающая вход в пещерку, ей не выдержать удара.
* * *
Деливио и Вайгал не отрывали взгляда от двери, за которым притаился некто. О чьем, приближении предупреждал своим криком карлик? Стралса ли пожаловала? Местные «тени»? Соратники Вайгала или Деливио? Или еще кто-нибудь?…
Деливио и Вайгал смотрели на дверь. И только Конан повернулся так, чтобы держать в поле зрения и окно. Он не знал, но инстинктивно чувствовал, что опасность грозит не только из коридора.
Дверь распахнулась под могучим ударом.
* * *
Гладкие, очень гладкие стены у этого квадратного камня! Сильные, как Носатые Горы, цепкие, как Змея-с-Ногами, пальцы находили малейшую выщерблинку, едва заметную щелочку в теле камня, чтобы подтянуть, довести тело второго Главного воина до цели. Но почему – второго? Ведь Джабута вернулся в живот Нанги. Значит, он, Бванга, теперь первый Главный воин! И о нем, именно о нем, о герое, который вернул воплощение Пьйонги, будет слагать песни и легенды слепой Кваргх…
Вот и отверстие в камне, за которым скрываются грязные похитители Пьйонги.
Бванга уцепился пальцами за выступ, подтянулся, взял боевую палку в правую руку, наконечник боевой палки в левую и перекинул свое тело внутрь каменной пещеры.
* * *
Увидев, что на пороге возник точно такой же чернорожий оборванец, товарищи которого донимали его и «Червивой груше», Деливио не мешкал ни мига:
его меч, подобно живому существу, метнулся вперед и вонзился в прикрытый мешковиной живот дикаря. Но начальник сенаторской стражи все же опоздал; его опередила арбалетная стрела, угодившая незваному гостю точно в правый глаз. Не успев издать ни звука, дикарь повалился назад, на спину – сверкнув на прощание светлыми по сравнению с прочими частями тела голыми пятками.
И Вайгал, и Деливио были заняты только возможностью вторжения через дверь. Киммериец же, понимая, что в эту дверь нападающие, сколько бы их ни было, смогут протиснуться только по одному, следил и за открытым окном. И он единственный увидел кучерявую голову, внезапно появившуюся над подоконником. Все произошло в мгновение ока: от удара распахивается дверь, сверкает меч Деливио, щелкает тетива Вайгала и – в комнату через окно впрыгивает очередной «уголек».
* * *
Маленькая пещера. Трое белых пауков охраняют Пьйонгу. Пьйонга в кармане у самого старого из пауков, как подсказывает Светильник Нанги. Второй – большой, как Носатая Гора, смотрит на Бвангу. Но ему не успеть, не успеть нанести удар своей металлической палкой. Ближе всех к Бванге – паук в длинном нелепом одеянии из кожи мертвого животного, с колдовским жезлом в руках, с волосами цвета Огненной Черепахи. Ему и достанется яд муараре, а потом Бванга займется прочими.
Он отвел руку для броска боевой палки.
Чернокожий воин замахнулся копьем, целясь в спину Вайгалу; Конан понял, что предупредить подельника он не успеет, и бросил свое тело на рыжего «вора», выдергивая того из-под смертоносного полета копья. Оба упали на прикрытый лоскутным одеялом лежак, а оружие влезшего в окно неприятеля исчезло в дверном проеме, пролетев над трупом того, кто пытался ворваться через порог. Киммериец вскочил раньше Вайгала. Поняв, что промахнулся, чернокожий в длинном прыжке метнулся к Деливио (почему?), зажав в левой руке нечто, напоминающее каменный кинжал.
Пути чернокожего и конановского меча пересеклись на середине комнаты. Свой прыжок чернокожий не завершил – клинок северянина помешал ему в этом, распоров живот поперек, на линии пупка. Не достигло своей цели и зажатое в левой руке нападающего то, что киммериец принял за каменный кинжал. Вместо того чтобы вонзиться в спину Деливио, «кинжал» этот полоснул по ноге поднимающегося с лежака Вайгала.
* * *
Прости меня, Великий Пьйонга, я не смог освободить тебя из плена белых пауков. Белые пауки победили твоего сына Бвангу.
Прости меня, Нанга, и прими своего сына Бвангу во чрево свое, и выпусти назад через несколько лун – с новым именем и новым лицом. Прими своего сына, о Нанга, жена Великого Пьйон…
* * *
Наконечник копья, которым чернокожий ранил Вайгала, некоторое время до того пролежал в луже, а потом пребывал в потной ладони Бванги. Таким образом, яд муараре несколько утратил свою силу, но ни Конан, ни Деливио, ни Рыжий об этом не знали.
«Того, кто забрался в хранилище изваяний, можешь убить; того, кто побывал в моем кабинете, желательно доставить живым»,- вспомнил Деливио слова своего хозяина, сенатора Моравиуса. А теперь тот, кого желательно было доставить живым, умирал от яда никому неизвестных, неизвестно зачем пришедших чернорожих бродяг.
И теперь, глядя на лежащего неподвижно на лежаке рыжего пройдоху, старый воин запаниковал. Ведь именно он, этот рыжий, виноват во всем происшедшем! И именно он, рыжий, должен выжить! Выжить, чтобы ответить за все. За свои слова касательно сенатора Моравиуса. Даже если он прав и сенатор действительно продался Немедии, он, рыжий, должен жить. Потому что, кроме него, никто не сможет держать ответ.
«До отставки осталось три года. Каких-то три года – и на желанный покой. Откладывая от того жалованья, весьма приличного, надо сказать, что я получаю на службе у сенатора и неизвестно, где еще смогу получать столько, я сумею-таки скопить на собственный домик на Пастушьих прудах. И буду доживать себе спокойно с супругой… а то и с Алаккией оставшиеся дни в тишине. Лишившись службы у Моравиуса, можно остаться и без домика…»
Пока Конан стоял к Деливио спиной, склонившись над телом рыжеволосого, начальник сенаторской стражи тайком спрятал за пазуху пергамент, который все еще держал в левой руке, и со всей возможной для его возраста прытью метнулся к двери.
– Тут неподалеку живет лекарь Пробе. Он мой шурин,- кратко бросил он на ходу. Он лекарь. Очень хороший лекарь. Он должен, он может помочь. Я сейчас, Конан. Я скоро. Мы поможем ему…
И Деливио исчез за дверью.
Конан не слышал его: он смотрел в лицо Вайгалу, с ужасом ожидая начала действия яда. Он не знал, что делать, что нужно предпринять…
Но едва Деливио покинул комнату, Вайгал поднял голову, открыл глаза и устремил пронзительно ясный взор в глаза киммерийцу.
– Конан,- сказал он отчетливо. Вдруг его рука метнулась вверх и крепко ухватила киммерийца за шиворот.
