или отпечатки пальцев? Или и вовсе смотрит сквозь стены?
Так или иначе — сидеть на месте это очень и очень плохой вариант. Рано или поздно меня тут найдут, а значит нужно уходить. Вот только куда? Оглядевшись, я понял, что мой единственный путь — снова по крышам. Пригнувшись, чтобы снизу меня нельзя было заметить, я пробежал вдоль козырька и перепрыгнул на соседнее здание. Как на зло приземлился не идеально, и черепица под ногами предательски хрустнула.
Выругавшись, про себя, я не стал дожидаться пока стража проверит крышу, и побежал дальше. Вот только на перекрестке меня уже ждали. Трое стражников внимательно осматривали каждого проходящего, даже одежду заставляли распахнуть. Глубоко вздохнув, я забрался повыше, и лег пузом на крышу, осматривая окрестности.
Обложили знатно. И у водокачки, и у выхода на центральный тракт, и даже у входа в лабиринт узких улочек стояла стража. Единственное место, где её не было, больше того, место от которого охрана старательно отводила глаза — то полуподвальное помещение, из которого когда-то вытаскивали тело с вырванной гортанью.
«Оно принадлежит гильдии» — будто услышал я в мозгу фразу трактирщика. Может там и творится что-то плохое, даже ужасное, но сейчас эта таинственная гильдия для меня самое безопасное место. Попаду к страже в руки — меня точно прикончат, а там у меня есть хоть какой-то шанс.
Короткими перебежками добравшись до нужной крыши, я дождался пока стража у водокачки отвернется и прошмыгнул к прикрытому люку.
— Эй, ты куда мелочь? — пробасил кто-то прямо над ухом, я инстинктивно нырнул под локоть здоровяка и тут же спрыгнул по узкой лестнице вниз. Сзади забухали тяжелые подкованные сапоги, но я уже вбежал в толпу галдящих людей и протиснулся дальше от входа, пока в слабом свете лампы не увидел арену, на которой сошлись двое голых по пояс бойцов.
Оба уже истекали кровью, у одного поперек туловища шла глубокая кровоточащая рана, а у другого на лице не было живого места. Оба глаза заплыли, ухо посинело и торчало словно диковинный гриб. Но зрители лишь возбужденно кричали, подбадривая бойцов. Бей! Бей! Бей!
Как можно сражаться в таком состоянии, я не представлял, но похоже это никого не волновало. Мужчина в синяках бросился вперед, занеся скрюченные пальцы, и в этот момент второй чуть пригнулся, уходя из зоны видимости, и несколько раз мощно ударил в туловище. Каждый удар было слышно словно били по гигантскому глухому барабану. Но что куда важнее — удары было видно! Правый кулак бойца погружался на несколько сантиметров, ломая ребра и отбивая внутренние органы, а во все стороны расходилась ударная волна.
— Да! — яростно кричали зрители. — Бей! Бей!
— Пора заканчивать этот фарс! — объявил распорядитель, легко перекрывая толпу. — Наши правила просты, с арены выходит только один! И это станет…
Боксер вновь ринулся в атаку, но скрючивший пальцы противник вдруг припал на одно колено, я подумал, что теперь его судьба предрешена, он оказался полностью открыт и сейчас всё решит последний удар. Его противник подумал так же, и мы оба ошиблись.
В полутьме сверкнули когти, и боксер, вскрикнув, рухнул на арену с рассеченной от колена до паха ногой. Следующий взмах когтей вскрыл живот, и кишки вывалились наружу. Будто этого недостаточно озверевший противник подполз к боксеру, и рыча вбил ему сведенные вместе пальцы в живот, а через секунду выдернул руку и выдернул ещё бьющееся горячее сердце.
— Да! Потрясающее окончание! Победил Дикий! — под крики толпы объявил распорядитель. — Выигравшие ставки составили триста духовных монет! Следующий бой…
— Следующий бой между Малышом и крысой. — раздалось у меня прямо над ухом, и я запоздало дернулся, ведь не чувствовал опасности до самого последнего мгновения. А теперь стало уже поздно. Мне на плечо легла ладонь, схватившая меня стальной хваткой. — Ты привел к моим дверям ищеек, малыш, и ты заплатишь за это собственной жизнью. Ну или хорошим шоу. Тут как мне повезет.
Оглянувшись, я понял, что даже вырвавшись. бежать мне некуда. Лестницу перегораживал одноглазый здоровяк, пространство вокруг тут же очистилось от посторонних. А меня держал невзрачный, мужчина от которого несло кровью. Как я мог не почувствовать её до этого? Только списав на побоище, творившееся на арене.
Сейчас с неё как раз утаскивали тело с распоротым животом, а кровавые пятна по-хозяйски забрасывали песочком.
— И против какой крысы мне сражаться. — спросил я, слабо улыбнувшись.
— Ты не понял, крыса это ты. — по доброму усмехнулся хозяин арены. — А Малыш, вот он.
При этих словах на арену выпрыгнул ухмыляющийся здоровенный детина, выше двух метров роста и в три раза шире меня в плечах. Настоящая гора мышц.
— Малыш, не убивай его сразу. Погоняй, чтобы зрители успели насладиться зрелищем. — сказал распорядитель, после чего меня вытолкнули на арену.
— Бей! Бей! Бей! — тут же начали скандировать с низких подвальных трибун.
— Вы у меня ещё все поплатитесь. — проговорил я, с трудом борясь с подступающей паникой. — Не загоняйте крысу в угол!
— Ма-лыш! Ма-лыш! — скандировала толпа, и гигант с удовольствием красовался, маша руками-бревнами.
— Он же меня одной рукой раздавит. — проговорил я, оглянувшись на улыбчивого мужичка, но тот лишь толкнул меня вперед. — Эй! Какие хоть правила?
— Правило единственное — с арены выходит только один. — ответил мужчина, и толпа зевак сомкнулась как по сигналу, выдавливая меня ещё дальше, на арену. Если бы не пара арбалетов, смотревших прямо на меня с задних рядов, я бы рискнул, попробовал сбежать протиснуться между ногами и забиться в какую-то нору.
— Давай крыса! Сдохни красиво! — орала толпа, лишь подстегивая животные инстинкты к побегу. Вот только бежать некуда, и единственный плюс — не воспринимающий меня всерьез противник. Но тут он прав, я ему вообще ничего сделать не смогу, с такой-то разницей в силе и телосложении.
Тигры и медведи тоже больше и сильнее человека, выжил наш вид благодаря другому большому органу, а совсем не кулакам и мышцам. Не сводя взгляда с противника я старательно боролся с паническими звериными порывами, подчиняя их своей воле. Сквозь страх, сквозь боль, сквозь смерть…
Его движение, не правильное, невозможное для такой туши, я успел отметить только из-за того, что чувство опасности моментально выросло. Противник преодолел расстояние до меня одним прыжком и взрывной,
