***
- Ну, это первый раз за многие годы, когда у меня возникла такая проблема, - сухо пробормотала Лиана, поднимаясь на табурет.
Она уже проверила и обследовала ноги Гейрфрессы, мимоходом отметив, что той пора перелинять. Теперь пришло время расчесать шерсть кобылы лучшей щеткой, начиная с подбородка, что представляло небольшую проблему, поскольку макушка головы Гейрфрессы находилась более чем в десяти футах от земли. Это было непросто даже для рослой девы войны, отсюда и табурет.
Гейрфресса издала забавный звук, когда Лиана откинула ее гриву в дальнюю сторону, чтобы убрать ее с дороги, и начала водить чистящей щеткой по шее. Скакуны, как и лошади, проводили много времени в дикой природе, ухаживая друг за другом, и они были в этом умнее лошадей из-за своего большего интеллекта. Тем не менее, у них не было рук, и в тех случаях, когда к двуногим обитателям Равнины Ветров приходил скакун без сопровождения, простая вежливость требовала, чтобы те, у кого были руки, ухаживали за ним должным образом и полностью. Конечно, Гейрфресса не жила в стойле, так что не годилось бы полностью протирать ее щеткой для шкуры и тряпкой, как Лиана поступала с Бутсом каждый день. Лошади или скакуны, подвергавшиеся воздействию непогоды, нуждались в небольшом количестве жира в своей шерсти. С другой стороны, Гейрфресса вообще была непростой кобылой для ухода.
- О, я не знаю, так как все это было так давно... мэм.
Лиана оглянулась через плечо, и Дорам Гринслоуп улыбнулся ей. Гринслоуп служил в конюшнях Хиллгарда по крайней мере с сотворения мира. Будучи еще старшим учеником, он сам научил Теллиана ездить верхом и стал управляющим конюшней за много лет до рождения Лианы. Он также научил ее ездить верхом и строго воспитал в ней заботу, обращение, уважение и вежливость, на которые имеет право любая лошадь. По пути он также вытаскивал непослушную девочку из-под разных лошадей, когда она бросалась в их стойла, помог вправить левую руку, сломанную одной из этих лошадей, и, по крайней мере, один раз, насколько она помнила, вытащил ее из фонтана во дворе конюшни после того как шестилетний мерин, на котором прежняя Лиана с энтузиазмом каталась верхом без седла, неожиданно решил остановиться, чтобы попить.
Теперь он встал рядом с ней, вежливо кивнув своей белоснежной головой Гейрфрессе.
- Кажется, я припоминаю, что кому-то понадобилась лестница, чтобы ухаживать за Датгаром, - продолжил он, обращаясь к Лиане. - Вчера это было, или, может быть, позавчера.
- Поверь мне, это было раньше, Дорам, - сказала Лиана, двигая щеткой длинными, размашистыми движениями, чтобы удалить пот и пыль, прилипшую к шкуре Гейрфрессы. Оставшееся ухо скакуна шевельнулось, а ее глаз полузакрылся от удовольствия, и Лиана улыбнулась. Но затем ее улыбка померкла, когда она снова посмотрела на управляющего конюшней. - Это было целую жизнь назад, - тихо сказала она.
- Ах, теперь это весомая вещь, целая жизнь, - ответил Дорам. - До сих пор моя была немного дольше, чем три ваших... мэм. - Он улыбнулся. - И вы понимаете, я планирую быть рядом еще довольно много лет, так что, возможно, целая жизнь немного длиннее, чем может показаться кому-то вашего возраста.
- Может быть. - Она покачала головой, ее глаза вернулись к неуклонно движущейся щетке. - Но вы можете измерить продолжительность жизни не только в годах. Вот что вы с ними тоже делаете.
- И вы уже пошли и израсходовали свою? - Ирония в голосе управляющего конюшней заставила ее снова взглянуть на него, и настала его очередь покачать головой. - Мне кажется, у вас достаточно времени, чтобы делать в своей жизни практически все, что вы захотите... Лиана.
Слезы на мгновение затуманили ее зрение. Это был первый раз в ее жизни, когда Дорам Гринслоуп обратился к ней просто по имени. Никакого почтения, никакого "мэм", просто "Лиана". Ему бы и в голову не пришло сделать такое, когда она была наследницей Балтара... И сколько "должным образом воспитанных" мужчин сотойи вообще назвали бы деву войны по имени, подумала она?
- Было время, - продолжил Гринслоуп, оглядываясь на Гейрфрессу и протягивая руку, чтобы погладить белое пламя, сбегающее по лбу кобылы, - когда ты почти жила в этой конюшне. Я многое узнал о тебе, когда ты это сделала, и ничто из того, что я когда-либо видел или слышал, не изменило того, кем ты была. Кем ты была, может быть, но то, что внутри... это труднее изменить. Может быть, ты и приняла какие-то решения, которые я не предпочел бы для своей дочери, но я из тех, кто проводит много времени с лошадьми, скакунами и их наездниками, юная Лиана. Может быть, я слышал, как что-то произошло между неким всадником ветра, которого я мог бы назвать, и его конем, или между ним и его братом ветра, когда они вместе присматривали за своими конями. И это может быть просто, знаешь, - он повернул голову, спокойно встретившись взглядом с Лианой, - я слышал историю о том, почему одна молодая леди сбежала из дома, которая не очень похожа на те, что я слышу в городе.
- Я...
Щетка перестала двигаться, и Лиана почувствовала, как румянец стыда заливает ее лицо, а горло сжалось, и она буквально не могла говорить. Она посмотрела Гринслоупу в глаза, и управляющий конюшней сделал то, чего не делал с тех пор, как ей было десять лет. Он протянул одну узловатую, закаленную работой руку и очень нежно приложил ее к ее щеке.
- Я бы не хотел, чтобы моя дочь принимала такое решение, девочка, - тихо сказал он, - но мое сердце просто разорвалось бы от гордости, если бы она это сделала. И я не думаю, что какая-либо девушка, у которой хватило бы сердца, смелости и любви сделать это, сделает в своей жизни что-то такое, что могло бы показаться позорным для тех, кто ее любит.
Слезы навернулись на глаза Лианы, и он криво улыбнулся, затем слегка шлепнул ее по щеке ладонью и отвернулся.
- Я просто пойду и присмотрю за яслями в стойле ее светлости, - сказал он и ушел, насвистывая.
***
- Ты выглядишь... лучше, - сказала Хэйната, глядя на свою дочь через стол.
Талма Бронзбоу успешно загнала Шарлассу в угол, прежде чем она смогла сбежать в конце обеда, и увела ее на сеанс с сэром Джалаханом, оставив Хэйнату и Лиану сидеть в дружеской тишине. Теперь Лиана вертела в руках бокал с лимонадом, слушая нежный звон нескольких драгоценных кусочков льда из просторного ледника Хиллгарда. Конечно, это была возмутительная роскошь, и она не пробовала ее по меньшей мере шесть лет.
- Я чувствую себя лучше, - призналась она, поднимая взгляд от стакана, чтобы встретиться взглядом с матерью. - Я действительно не разговаривала с Дорамом слишком долго.
- А, - слабо улыбнулась Хэйната. - Я подумала, не мог бы он воспользоваться возможностью, чтобы дать тебе несколько мудрых советов.
- Мудрый совет? - Лиана наклонила голову, вопросительно глядя на свою мать, и Хэйната усмехнулась.
- Дорам Гринслоуп был неотъемлемой частью Хиллгарда еще до рождения твоего отца, моя дорогая. И я не думаю, чтобы какой-нибудь сотойи с работающим мозгом, что на самом деле применимо к твоему отцу... по крайней мере, большую часть времени, выбирал дурака для присмотра за его конюшнями, не так ли? За эти годы Дорам нашел способ дать немало мудрых советов различным обитателям этого замка. Включая различных жителей, которые в этот самый момент случайно сидят за столом друг напротив друга. - Ее зеленые глаза потеплели. - Я бы солгала, если бы сказала, будто не надеялась, что у него может быть несколько драгоценных камней, которыми он может поделиться с тобой, любимая.
- Ну, он это сделал, - признала Лиана, чувствуя, как ее глаза снова защипало от воспоминаний. - И ты, возможно, захочешь упомянуть отцу, что если никто другой не может слышать Датгара, когда Датгар разговаривает с ним, это не значит, что никто не может слышать его, когда он разговаривает с Датгаром.
