В канцелярии пришлось ждать дольше, чем хотелось. Канцелярские пауки ни одно дело не делали быстро — из важности и вредности. Позвенеть бы монетами, задвигались бы проворнее. Но у Бенца последние деньги ушли на взлетную пошлину. Пришлось терпеть, стиснув зубы, и поглядывать в окно на небо, наливавшееся сумеречной свинцовой тяжестью.
Выйдя из канцелярии, Бенц уверенно прошествовал мимо торчащих на углу соглядатаев, удержавшись от соблазна помахать перед их рожами разрешением на взлет и приказать: «А ну, бегом к ду Венчуэрре — и доложить, что все сделано, как он велел…»
— Эй, красавец! Да, ты, с капитанским шнуром! Почему такой мрачный? Не хочешь разогнать печаль?
Дик застыл на месте. Предложение-то не удивительное для темнеющей улицы… но произнесено было голосом Мары!
Да, это Мара! Лицо прикрыто дешевым веером, но платье то же самое, что взяли в долг у Сибиллы Крэй — и замотались, не успели еще отдать.
Если пастушка тут выкаблучивается, изображая уличную девку, значит, что-то случилось.
— А чего бы и не повеселиться? — сказал он достаточно громко, чтобы услышали Мышь и Кадушка — те обнаглели уже настолько, что едва не дышали в затылок.
И добавил тихо:
— За мной свита.
— Пойдем, красавец, пойдем! — защебетала Мара. — У меня комнатка в «Виктийском приюте», уж так там славно, уж так там хорошо…
И зацокала каблучками по булыжнику, не оборачиваясь. Дик следовал за ней, прикидывая: что же случилось? Спектакль, который разыграла Мара, был удачно придуман: так можно будет поговорить без пыхтящей сзади свиты. Уж в комнату за Бенцем и девицей эти двое не потащатся! Но что же произошло?..
«Виктийский приют» оправдывал свое название: он был похож на те бревенчатые, приземистые, проконопаченные мхом строения, что далеко на севере противостояли ударам ледяного ветра с океана.
И внутри все напоминало Виктию: длинные дубовые скамьи вдоль стен, такие же длинные и массивные столы, маленькие светильники, едва разгоняющие мрак. У Дика даже мелькнула мысль: не тюленьим ли жиром они заправлены? Желтый свет вырывал из мрака висящие на окнах медвежьи, волчьи и рысьи шкуры и прилаженные в скобах боевые топоры. Дик заметил, что скобы заклепаны наглухо, чтобы подвыпившие гости не сняли «украшения» со стен и не пошли сносить друг другу головы.
Единственной деталью, отличавшей трактир от виктийского жилища, была лестница, уходящая на галерейку. Должно быть, комнаты там были с низкими потолками: снаружи «Виктийский приют» не выглядел высоким.
Дик поднялся по дубовым прочным ступеням. Мара шла позади, тихо говоря:
— Райсул сообразил, что если вы вырветесь от негодяев, то пойдете в канцелярию. И свиту вашу он приметил, и сбегал за мной: женщине проще вас окликнуть.
Хлопнула дверь. Оглянувшись, Дик заметил, что его свита вошла в трактир и уселась за стол у входа.
На темную галерейку выходили четыре двери. Мара, не стуча, толкнула левую, и они с Бенцем вошли…
Нет, не вошли, а втиснулись. Потому что в комнатушку с низким потолком (Дик угадал верно) набился весь экипаж «Миранды», кроме илва и юнги. Это Дик заметил с порога и сердито спросил:
— А шхуну бросили на Филина? Как он один усмотрит, если кто вздумает влезть на борт? Много ему пользы будет от мальчишки?
— Олух не слепой, — вступился боцман за юнгу. — И еще там Паучок, она глазастая. Втроем укараулят.
Взгляд Бенца метнулся к девушке, сидящей в уголке. В тесноте и полумраке Дик принял ее за Литу, но теперь и сам видел, что ошибся.
Кэти! Во имя всех богов, Кэти!
— Что ты здесь делаешь? Что случилось? — От тревоги голос Дика стал хриплым.
— Ничего не случилось, — ответила девушка. — Я принесла деньги. Двенадцать коронетов.
И протянула Дику матерчатый кошелек, стянутый зеленой тесьмой.
— Я собрала швей и объяснила, как это выгодно: четыре делера на коронет. Они мне поверили… ну, пришлось их уговаривать, но все-таки… восемнадцать девушек, и я — девятнадцатая. Вот…
Кошелек упал в подставленную ладонь Дика.
— А вот бумага, здесь записано, кто сколько денег внес и кто сколько должен получить. Писала Марта, она хорошо умеет считать.
Дик пришел в себя.
— Я… расписку должен написать. Есть в этом кабаке бумага и чернила?
— В кабаке нет, — откликнулся Отец, — а у меня есть. Как только эта девушка со мной заговорила…
— Я искала шхуну «Миранда», — застенчиво поведала Кэти. — Встречные леташи были такие страшные, я боялась с ними заговорить. А у господина Тамиша хорошее, доброе лицо. Когда он сказал, что служит на «Миранде», я обрадовалась и рассказала про деньги… — И закончила смущенно, виновато: — Это ведь… ничего, да?
— Ничего?! — ахнул Дик. — Да ты спасла меня! И всех нас! Где бумага? Я расписку напишу…
— Я позволил себе написать расписку, капитан, — вмешался Отец. — Чтобы сберечь время. Прямо с процентами, на четырнадцать коронетов и восемь делеров, на имя девицы Катрин Верже. Мы с Хаансом подписались как свидетели, теперь только вам черкнуть осталось.
Протянув капитану лист бумаги, старик принялся откручивать крышку походной металлической чернильницы.
Потянувшись ближе к единственному светильнику, Дик пробежал глазами расписку.
— Дай перо… Эх, а на чем писать-то?
В комнатушке не было даже маленького столика, только кровать.
Боцман, пригнувшись, подставил свою широкую спину.
— Ага, спасибо! — Дик положил ему на плечо бумагу и расписался под обязательством возвратить деньги девице Верже.
Отец закрыл чернильницу. Кэти взяла расписку за уголок, чтобы чернила просохли.
— Так! — сказал Дик, преисполнившись бодрости. — Сейчас, Райсул, ты меня проводишь к твоим… нужным людям. Плевать, что дело к ночи. Надо будет — из постели их вытащу. Пусть говорят, где принимать товар. Не в порту же они собирались грузить на «Миранду» свои коврики!
— Не в порту, — солидно кивнул Райсул.
— Погоди, капитан, — с насмешкой пропела Мара. — Ты про свиту не забыл? Вот эти двое удивятся, что ты в комнату вошел со спандийской девицей, а выходишь с леташом-халфатийцем? Что они подумают про твое большое сердце?
Дик озадаченно примолк. Про свиту он действительно забыл.
— Двое их там? — нехорошо прищурился Хаанс. — Всего-то? Ну, так пустите меня вперед. Снизу не видать, из какой комнаты я вышел. Займу и развлеку эту парочку, а вы пройдете за моей спиной.
— Только без поломанной мебели! — встревожился Отец. — Стражи нам не хватало!
— Как Хаанс, так сразу стража? — обиделся боцман. — А если подгулявший леташ в хорошем настроении желает малость угостить двоих симпатичных наземных пауков?
