— Необычных? — переспросил заинтригованный Кейл.
— О да, — заверил его Сефрис. — Как я уже упомянул, некоторые из звезд видны невооруженному взгляду крайне редко.
Кейлу показалось, что он наконец все понял. Если представить себя на месте изумруда, то самоцветы вокруг были небесными телами, окружавшими Торил.
— Значит, это карта, — заключил он.
— Башмаки Обманщика! — ахнул Джак и щелкнул пальцами. — Карта. Ну конечно! Но куда она ведет?
Кейл лихорадочно размышлял. Стоило ли Враггену и Азрииму так рисковать ради обыкновенной карты планет? Им достаточно было просто взглянуть ночью на небо, вооружившись подзорной трубой, и узнать все, что им хотелось. Сфера могла сказать им нечто большее, чем планетная система Сефриса.
— Это действительно карта в определенном роде, — признал мудрец, загадочно улыбаясь. — Самый верный и подробный план неба, который мне когда-либо доводилось видеть. На его изготовление, должно быть, ушли месяцы кропотливого труда. — Он указал на свою модель. — Эта по сравнению с ней лишь жалкое подобие. Сфера представляет собой нечто гораздо большее, чем просто карта.
Все сведения вдруг разом обрушились на Кейла. Сефрис назвал движение небесных сфер предсказуемым, но он же сказал, что некоторые из звезд видны раз в несколько сотен лет. В то же мгновение убийца понял, чем же была сфера: картиной неба в отдельно взятый промежуток времени.
— Она показывает не место, а время, — выдохнул он.
Сефрис, подняв бровь, взглянул на Кейла, явно удивленный его сообразительностью.
— Да. И ничем иным она быть не может.
— Карта временного отрезка? — нахмурившись, спросил Джак. — Как водные часы Беззимья? Но как это возможно? — Не успел Эревис объяснить, как на хафлинга снизошло озарение: — Потому что движение звезд можно предсказать и потому что какие-то из них видны очень редко. — Он улыбнулся Кейлу: — Эта карта показывает не место…
— А время, — закончил за него Эревис, не в силах уже сдерживать волнение. Он посмотрел на Сефриса. — Но какое время?
Но понял, каков будет ответ, едва слова слетели с губ.
Сефрис, нахмурившись, покачал головой:
— Я не могу определить это по одной половине сферы.
Конечно, Кейл должен был понять это раньше.
Мудрец со вздохом опустился в стоявшее у стола кресло. Лицо его осунулось от сильнейшей усталости. Убийца вдруг осознал, что ни разу, с тех пор как они вошли в библиотеку, Сефрис не упомянул о числах. Должно быть, усталость на время охладила эту его страсть.
— Ты можешь определить что-нибудь еще? — спросил хафлинг. — Она показывает время в прошлом?
Сефрис покачал головой:
— В будущем, Джак Флит. Я уверен, что в будущем.
Хафлинг многозначительно взглянул на друга. Теперь они знали, что Враггену нужна была сфера, чтобы узнать, когда случится что-то. Но что именно? Кейл повернулся к мудрецу:
— Если мы принесем вторую половину сферы, ты сможешь определить время?
— Нет ничего легче.
Убийца довольно кивнул. Что ж, уже что-то.
— Кейл… — начал Джак.
— Обсудим это снаружи.
Он взял сферу и уложил артефакт в рюкзак. Сефрис следил за убийцей с тем же выражением лица, с каким люди смотрят на любимую, исчезающую вдали.
Кейл перевел взгляд с Сефриса на Джака:
— Дружище, дай мне пару минут!
Удивленный Джак вопросительно взглянул на Эревиса, но пожал плечами и, не оглядываясь, вышел из библиотеки.
Опередив убийцу, Сефрис промолвил:
— Ты ведь жрец, не так ли, Эревис? Я мог бы высчитать ответ, но слишком устал. Будет проще, если ты просто скажешь мне.
— Как ты узнал? — поинтересовался Кейл.
— Я вижу отвращение на твоем лице, — усмехнулся Сефрис.
Эревис хотел возразить, но мудрец предупреждающе поднял руку и покачал головой.
— Я слишком много знаю об этом, — сказал Сефрис. — Ты видишь во мне нечто, во что сам боишься превратиться. Лишь жрецам ведом подобный страх. Только клирики обладают достаточной мудростью, чтобы бояться даров, что могут ниспослать боги, а не принимать их с радостью.
— Мой друг, Джак, тоже жрец. В нем ты не видишь такого страха?
— Он семнадцатый, — отмахнулся Сефрис. — Ровное число, и делится оно лишь на само себя, по крайней мере, среди целых чисел. Вот, видишь? В его душе нет разлада, он — единое целое, потому что уже знает, кто он такой. Он не становится чем-то иным, а является тем, что есть. Хочешь узнать, какое число присуще тебе?
Кейл знал, что, каким бы ни было это число, оно не будет целым и уж точно будет делиться на два. Душа и привязанности убийцы стремились к разному, и он прекрасно знал об этом. В нем всегда боролись два начала: свет и тьма, бог и человек, вера и независимость.
— Нет, — отказался Эревис. Вышло резче, чем он хотел.
Сефрис принял ответ, не сказав ни слова.
Раньше Кейл хотел поинтересоваться у мудреца, что тот имел в виду, называя его «Первым из Пяти», но сейчас решил, что не желает этого знать. Не хотелось еще глубже увязать в мире мыслей Сефриса. И в пучине своей собственной природы. Разве что…
— Оно того стоило? — спросил он. — «Дар Огма»?
Если Маск пожалует Кейлу «дар», подобный тому, что Огм обрушил на Сефриса, то убийца, пожалуй, возненавидит своего бога.
Мудрец кивнул, поняв, что Кейл имел в виду.
— Это в корне неверный вопрос, Эревис. Хочешь знать почему?
Кейл покачал головой.
— Потому что он предполагает возможность выбора.
В душе убийца не согласился с Сефрисом, убежденный, что где-то, в какой-то момент, в уравнение вторгаются выбор и свобода воли.
— Сефрис, я не считаю, что все заранее предопределено.
Мудрец лишь мягко улыбнулся:
— Тогда позволь мне ответить тебе так: служение богу дарует многое, но при этом требует расплаты. И цена всегда высока. Та, что заплатил я, — Сефрис вздохнул, одновременно и устало, и довольно, — всего лишь более очевидна той, что платишь ты… и той, что тебе еще только предстоит заплатить.
На это Кейл не нашелся что ответить. Он вдруг осознал, что судорожно сжимает в кармане свою маску, и, отпустив ее, отдернул руку, словно священный символ был раскален добела.
Сефрис откинулся на спинку кресла, закрыл глаза и погрузился в молчание. Убийца понял, что беседа окончена.
— Спасибо тебе за помощь, мудрец. Если мы достанем вторую половину сферы…
Сефрис улыбнулся и все так же с закрытыми глазами ответил:
— Тогда мы вновь поговорим.
Кейл повернулся, чтобы уйти. Библиотека уже не казалась ему объятой хаосом.
Дотронувшись до дверной ручки, он услышал голос Сефриса:
