нацелена на встречу с неведомым. А на наше Царство он смотрит с таким удивленным восхищением, как будто каждый день видит его впервые.
– Очень интересно. А кто его родители?
– Неизвестно. Он подкидыш. Наверное, единственный подкидыш во всём Царстве. Его, примерно двухлетним, нашли в пограничных горах, с нашей стороны, разумеется. Вырос в детском дворце. Имеет дар молитвы редкой чистоты. Так же имеет реальный боевой опыт – сражался с драконами, вышел победителем. Это один из лучших рыцарей Ордена. Его зовут Ариэль.
– Вот видишь, дорогой магистр, мы с тобой всё-таки нашли общее решение.
Глава III, в которой Ариэль рассказывает Иоланде
о том, что видел на приграничных территориях
Ариэль пригласил Иоланду на самоцветную реку, чтобы встретить здесь рассвет. Девушка, как и ожидал рыцарь, была очарована.
– Никак не думала, что на этой реке душа может пережить такой праздник, – восхищённо сказала она. – Разноцветье камней вспыхнуло так, словно новая жизнь явилась из небытия – сказочная, прекрасная, радостная жизнь.Самоцветы на тысячи голосов прославляют Господа, как живые. Я была здесь всего один раз, в детстве и, откровенно говоря, не помню своего впечатления. Было интересно, забавно, но, кажется, и не более того. Для ребёнка всё в этом мире естественно, он удивляется всему, а значит – ничему не удивляется. Видимо, надо дорасти до того, чтобы в естественном увидеть сверхъестественное, в творении почувствовать Творца. Но не все дорастают. Обыденность так засасывает. Ариэль, ты постоянно даришь мне меня.
– Это тоже ты? – добродушно улыбнулся Ариэль, протянув Иоланде опалесцирующий камушек с голубиное яйцо.
– Мидриз! – воскликнула она. – Это же такая редкость! У меня есть мидриз, но совсем крохотный, я даже не знала, что бывают такие крупные.
– Если посмотреть на него в темноте, он начинает светиться, и чем дольше на него смотришь, тем сильнее он светится.
– Я знаю, но о происхождении мидризов рассказывают разные небылицы. В самоцветной реке их, конечно, нет. Откуда же они берутся?
– Об этом орлов не плохо бы спросить, но они не очень разговорчивы.
– Ты разговаривал с орлами?
– Мы с ними в гляделки играли. Я так и не понял, что они хотели мне сказать. В приграничных горах есть несколько высоких скал, на которых вьют гнёзда гигантскиеорлы. Размах их крыльев достигает трёх метров. Я много раз видел орлов с земли и вот однажды захотел познакомиться с ними поближе. Забираться на скалы мне нравится, есть опыт, тренировка. Орлиная скала оказалась довольно сложной, там много отвесных склонов, но ничего, забрался, только руки немного ободрал. На вершине скалы было два гнезда, в одном пищали 3 птенца, каждый размером с крупную курицу, а другое гнездо казалось брошенным. Я заглянул в это гнездо и увидел на дне его крупный мидриз, от моего взгляда он сразу же начал тихо светиться, а потом всё сильнее и сильнее. Я не стал брать мидриз в руки, решив, что надо дождаться крылатых хозяев. Может быть, думаю, лучами мидриза я подал орлам сигнал о том, что у них гость? Орлы, действительно, вскоре прилетели, их было двое, видимо – родители тех малышей, что пищали в гнезде. Впервые я увидел этих великолепных птиц так близко и смотрел на них с невольным восхищением. Один из орлов, видимо, отец семейства, сделал в моём направлении три шага и внимательно посмотрел мне в глаза. Никогда в жизни я не забуду этот орлиный взгляд. Его глаза были цвета расплавленного золота. В них явственно читался разум, только не человеческий, не доступный нашему пониманию, непроницаемый. Может быть, орёл что-то хотел сказать мне этим взглядом, но скорее всего он просто читал мою душу, как открытую книгу, чтобы понять, что я за человек и как ко мне относиться. Я тоже смотрел ему в глаза, не отрываясь, желая увидеть в них новый, неведомый мир.
– Ты понял орла? Смог заглянуть ему в душу?
– Нет. Его душа, безусловно прекрасная, если судить по его взгляду, так и осталась для меня недоступной. И всё же те минуты, когда я стоял на пороге прекрасной орлиной души, остались для меня незабываемыми и чудесными. Между тем орёл, видимо, узнав обо мне всё, что ему было необходимо, взял в клюв мидриз и протянул мне. Я поклонился орлам и стал спускаться вниз. С тех пор я ещё не раз был в гостях у орлиной семьи и чувствовал, что они меня узнают, что они мне рады. Каждый раз они дарили мне мидризы, видимо, в знак своей симпатии. Камушки я дарил братьям рыцарям, но самый крупный берёг, как теперь выяснилось для тебя.
– Как это чудесно, – прошептала Иоланда. – А ты знаешь, Ариэль, что про тебя в нашем царстве рассказывают легенды? Например, про твой танец со змеями. Мне не терпится услышать рассказ об этом от тебя самого.
– Нет, я не танцевал со змеями… Это они со мной танцевали… На одной из окраин нашего царства, есть обширный степной район, где издавна обитают змеи. Живут они в норах под землёй, на поверхность выползают не часто и не известно, когда. Во всяком случае, при появлении людей, они не показываются. А люди из этих змей готовят снадобье, которое помогает от всех болезней. Точнее, экстракт, который получают из змей, добавляют в различные снадобья, которые помогают каждое от своей болезни. Но змей ради этого жестоко убивали. Люди поджигали стенную траву и змеи, начиная задыхаться в своих норах от дыма, вылезали на поверхность и гибли в огне.
Эта безжалостная охота была, наверное, последним пережитком Эпохи Вражды. Когда мне рассказали об этом, я решил, что надо что-то придумать, найти выход, который позволит людям получать снадобье, не обрекая змей на такую жестокую смерть. У меня не было ни одной мысли о том, как это можно сделать, и я решил для начала отправиться в гости к змеям, надеясь, что они сами дадут мне подсказку, хотя опыт общения с орлами уже показал мне, что разум, выражающий себя без помощи слов, порою остаётся недоступным.
Я отправился в змеиную степь ночью, в одиночку, когда все люди спали. Оружия при мне не было, даже кинжала с собой не взял, полагая, что в случае нападения всё равно не смогу победить десятиметровых змей толщиной с руку.
– Неужели тебе не было страшно? Ведь ты шёл, может быть на смерть. Представив себе, как в кромешной тьме длинные мускулистые канаты душат одинокого безоружного человека, можно было и испугаться.
– Я – рыцарь, Иоланда, идти на смерть – моя работа. В мирном и благополучном царстве пресвитера Иоанна это уже не многие могут себе представить, да людям это и не надо, и я раньше никому о
