— Тысяча монет! — тихонько присвистнул Конан и оглянулся в поисках мальчишки, который позвал его сюда. — Что там говорил этот желтоглазый?
Но рыжего как ветром сдуло. Лишь маленькая облезлая собачонка с красноватой клочкастой шерстью вертелась у ног киммерийца. Он злобно пнул ее носком сапога, шавка взвизгнула, посмотрела на Конана желтыми, похожими на гнойники, глазами и затерялась в толпе. Варвар, злобно выругавшись, начал пробираться к выходу с площади, распихивая попадавшихся по дороге людей. Ему вдруг стало как-то неспокойно, словно где-то рядом находился колдун, которых он терпеть не мог. Он даже на какое-то время забыл о ротозеях с их кошельками, и не попадись ему на пути толстый купец с тяжелым кожаным кошелем, который этот идиот подвесил к поясу на тоненький ремешок, варвар и не вспомнил бы, как сильно нуждается в деньгах. А тут словно сам Бел, покровитель всех воров в мире, подтолкнул киммерийца под руку. Что ж, только болван не пользуется тем, что плохо лежит. Не задерживаясь ни на миг, Конан ловким движением сдернул кошель, даже не задумываясь, что делает, и был таков.
Только выбравшись с площади, он сообразил, что держит что-то в руках. О боги! Какая темная сила заморочила ему голову настолько, что он и не понял, как вдруг разбогател.
Отлично! Теперь можно возвращаться в Клоаку и наказать поганца Треро. Только сначала неплохо съесть чего-нибудь, да и выпить тоже не мешает. Оглядевшись по сторонам, Конан решительно направился к ближайшей таверне, над входом в которую красовалась вывеска «Гордость Кордавы».
«Гордость Кордавы» оказалась самой заурядной таверной. Единственное ее отличие от сотен подобных заведений заключалось в том, что здесь было относительно чисто. Вот повар тут и правда оказался отменным, и киммериец, поглотив половину запасов хозяина таверны, потребовал вина, чтобы прополоскать приятно отяжелевшую утробу.
Не успел он выпить и половины, как возле его стола словно из воздуха возник рыжий мальчишка, так неожиданно исчезнувший с площади. Потирая бок, как будто кто-то уже успел поддать ему как следует, парень уселся напротив Конана и подобострастно улыбнулся:
— Не угостишь меня хотя бы кусочком хлеба?
— С какой это стати я должен кормить кого попало? — удивленно поднял брови киммериец.
— Я не кто попало, — искренне обиделся мальчишка. — Это я рассказал тебе о королевском указе. Тебе что, не нужна тысяча монет? Ты так богат?
— Насколько я помню, — усмехнулся варвар, — на площади не раздавали денег.
— Зато предлагали их заработать.
— Ага… Будь ты поумнее, понял бы, что эту девку давно увезли из Зингары. Какой идиот станет прятать ее у себя, не требуя выкупа?
— Еще как станет, — нисколько не обиделся рыжий.
— Ты что-нибудь об этом знаешь? — насторожился Конан, врожденное чутье которого подсказывало: мальчишка не врет.
— Знаю. Видел.
— Ну… — Киммериец привстал со скамьи и потянулся к многострадальному воротнику паренька.
— Не торопись, — нахально остановил его рыжий. — Я жрать хочу. Какие разговоры на пустой желудок?
— Хозяин! — рявкнул Конан. — Принеси чего-нибудь для этого щенка!
Когда парень насытился, он, поковырявшись в зубах и довольно рыгнув, наклонился через стол к варвару и горячо зашептал:
— Я видел, как ее увозили из города. И проследил. Знаю, где ее прячут. Могу показать.
— Погоди, — недоверчиво посмотрел на него Конан. — А чего это ты вдруг выдаешь мне сведения, которые стоят тысячу монет?
— Так ведь не даром же, — хмыкнул рыжий. — Сам посуди, разве я могу вернуть эту девку домой? А тебе это по плечу. Ты вон какой здоровый. Я покажу, где ее прячут, а ты дашь мне сто монет. Дашь ведь?
Конан задумался. Конечно, тысяча золотых монет лучше, чем девятьсот, но, с другой стороны, если рыжий не врет, его помощь окажется неоценимой. А он, судя по всему, не врет. Да и смысла нет ему врать. Пожалуй, это дело верное. Ведь девятьсот-то монет гораздо лучше, чем ни одной.
— Ладно, — согласился наконец варвар. — Веди. Но если ты обманул меня…
— А зачем? — равнодушно пожал плечами мальчишка.
— Тогда пошли, — сказал Конан и направился к выходу из таверны.
Рыжий посеменил за ним.
Миновало уже несколько дней с тех пор, как Конан покинул Кордаву. Его спутник, до неприличия рыжий мальчишка, который назвался Аркадом, оказался не только забавным и общительным, но и весьма полезным. Он безошибочно находил нужные тропы, отыскивал прекрасные, словно специально созданные места для отдыха, умел разводить костры, добывая огонь будто из воздуха, приманивал дичь, виртуозно подражал крикам зверей и птиц. Когда же сытый, довольный и расслабленный Конан растягивался на теплой земле, пока его еще не сморил сон, паренек рассказывал всевозможные байки, показывал забавные фокусы, пел.
Рассказчиком он оказался бесподобным. Слушая его и глядя на веселую некрасивую физиономию, киммериец время от времени ловил себя на том, что видит прямо перед собой тех, о ком говорил Аркад. Мимика мальчика была столь богатой, а жесты выразительными, голос непостижимым образом менялся, становясь то низким басом, то звонким дискантом, то вдруг переходил в сдавленный хрип, то звучал как нежный голосок прелестной девушки, что однажды Конан поинтересовался:
— Слушай, парень, а почему бы тебе не податься в лицедеи? Ты мог бы играть перед самим королем. Зачем тебе эта бродячая жизнь?
— А тебе? — хитро сощурился Аркад.
— Ну… — Варвар даже слегка растерялся. — Я такой. Бродяга. Игрок. Воин. Вор.
— И я бродяга, — усмехнулся рыжий и замолк, явно не желая продолжать разговор.
— Ладно, твое дело, — согласился киммериец, который всегда считал, что каждый волен сам выбирать свой путь. — Я вот что хотел спросить. Сколько еще идти-то?
— А тебе так хочется поскорее подраться? — с интересом взглянул на него Аркад.
— Мне хочется поскорее получить золото.
— Потерпи чуть-чуть. Уже почти пришли. Завтра лес кончится, и мы выйдем к замку Гекмона. Он-то и держит у себя твою девицу.
— Мою? — Варвар расхохотался. — Да по мне хоть девица, хоть древняя старуха, хоть хромая собачонка — лишь бы деньги за нее платили. А ты откуда знаешь о Гекмоне? И вообще, кто это такой? Чего ему с людьми не живется? Колдун, что ли? — Конан нахмурился.
— Боишься колдунов? — Мальчишка улыбнулся, показывая мелкие острые зубки.
— Я никого не боюсь, — гордо выпрямился варвар. — Не люблю — это да. Вечно они какие-нибудь пакости творят. А мне по душе честный бой.
— Тогда спи, — вдруг посерьезнел Аркад. — Драк тебе хватит. Как бы без башки не остался.
