мне кажется, что я ее знала очень плохо, — вздохнула та. — Да, она уже была замешана в преступлениях, совершенных в наркотическом опьянении: поройтесь в своих архивах, там должны быть прекращенные дела о магазинных кражах, о хулиганстве, и даже о нападении с ножом на нашего отца. Так что… не удивлюсь.
— А… кстати, — резко сменил Илья стиль допроса. — Не подскажете ли обстоятельства лечения Вашей сестры от апластической анемии? Ей же пришлось делать пересадку костного мозга?
Рас одобрительно кивнул, молодец, правильно ставит вопрос. Потому что не все с этим моментом так просто. После трансплантации любого органа, даже костного мозга донора реципиент становится химерой. Появляется забавный феномен сосуществования в тканях одного организма двух разных генотипов. Причем естественный химеризм никак не проявляется, зато при проведении анализов на родство как раз и могут возникнуть всякие казусы. Которых с ростом числа пересадок становится все больше. А с учетом записи в старой карте младшей сестры о подробностях проведенной пересадки… получается ой как забавно.
— Да, что-то припоминаю…
— Вот и нам показалось при анализе ДНК Вашей младшей сестры, что в ее случае имеет место «химеризм». А тогда встает вопрос: кто же был ее донором? Молчите… Образец что ее, что Вашей крови у нас есть, что будет, когда лаборатория закончит проводить сиблинговый тест?
Какой? Вася шепотом пояснила Росу, что это тест ДНК на определение родства по линии братьев или сестер. Их дедки-бабки, равно как и родители, давно кремированы, поэтому… она развела руками. А Семахин продолжал давить:
— Вот сейчас я получу из лаборатории подтверждение и станет ясно, что Алена там конечно, засветилась, но наш искомый преступник в стиле Кинга не она, ой, не она! А тот, вернее та, кто был донором этой химеры. И кто бы это мог быть… а, Киса?
Рос вопросительно поднял брови, Вася хихикнула и пояснила:
— Школьное прозвище. Мы тут раскопали… он ей еще в старших классах проходу не давал, потом в университете, замуж звал… даже, говорят, накануне собственной свадьбы звонил и просил ее передумать! Наотрез отказалась. Вот теперь реванширует.
В дверь допросной постучали и в нее всей своей сотней с лишним килограмм вальяжно вплыла Карпухина. Передав Семахину запечатанный (к ее великому сожалению и неудовольствию) конверт, она попыталась как бы случайно замешкаться, но была безжалостно изгнана. Рос уже и сам начал волноваться, шутка ли, вот он, момент истины! Илья же не торопился, обращаясь с конвертом в лучших традициях малых и больших драматических театров. Внимательно осмотрел печать, поцарапал кончиком ногтя сопроводительную надпись, проверил не вскрыто ли, и только потом оторвал узкую полоску с края. Вынутый лист он развернул и громко прочел, что совпадение двух предоставленных эксперту образцов составляет… менее 50 процентов.
Как?! Это что ж выходит, они опять ошиблись? А с учетом того, что у нее на 4 декабря есть железное алиби… А Волкова на это только фыркнула и ехидно протянула:
— Как пассаж! Поторопились Вы, драгоценный, не я была ее донором.
— Но в документах же написано…
— На заборе тоже написано… но за забором-то — дрова! И раз уж подтверждения моего участия незнамо в чем и моей вины нет… шел бы ты, Семаха, далеко-далеко. Лесом, полем и огородом.
Рос немедленно позвонил Семахину, чтоб тот покинул допросную, раз уж разговор пошел не в том русле, допрашивающего, особенно настолько «просевшего», следует заменить. Особенно, если учесть по взгляду его одноклассницы, что он имеет нехилый шанс очки свои вынести в разных карманах. Кого ж теперь правильнее на нее напустить? Спрошенная Вася мгновенно ответила, что лучше него самого никто из них не справится. Ну… допустим. И Ростислав шагнул в допросную.
— И как же так получилось, Александра Владимировна, что значитесь донором сестры Вы, а ДНК не совпадает?
— Ну, как… очень просто. Тогда, чертову уйму лет назад во время проверки на совместимость выяснилось, что не подходит ей ни отцовский, ни материнский, ни мой биоматериал. Врачи сказали нам, что такое периодически бывает, когда даже родные братья и сестры наследуют от родителей не одни и те же гены.
— Но пересадку сделали, значит, донора нашли… и чей же материал подошел?
— Ладно, дело прошлое, да и наказывать уже некого… учтите, я точно не знаю… но по тогдашнему законодательству с этими пересадками были какие-то этические заморочки, сейчас точнее не вспомню… вроде как донор обязательно должен был быть родственником реципиента… короче, мои клетки законно пересадить было можно, но ей они не подходили. А чьи-то чужие подошли, но их пересаживать по закону было нельзя. Вот так и вышло, что подпись моя, а биоматериал этого кого-то!
— А где этого кого-то нашли?
— Понятия не имею! Родители, как я сейчас понимаю, подсуетились. У меня в тот момент были проблемы со здоровьем дочери, она неудачно упала на лестнице в подземном переходе, надломила позвонок L1… так что вся эта суета с поиском донора, раз уж я ей не подходила, прошла для меня как-то… фоном, что ли. Да, я подписала согласие на забор биоматериала и добровольное донорство, зная, что сдавать материал не мне и перестала заморачиваться. А Вы бы не предпочли в такой ситуации заниматься здоровьем собственного детеныша?
Ростислав подумал и понял, что получи его ребенок такую страшноватую травму, да он бы костьми лег, чтоб выправить положение, а чьи-то еще проблемы… ну да, скорее всего, были бы ему побоку…
— То есть Вы знали, что нарушаете закон?
— А Вы, никак, намерены предъявить мне обвинение в фальсификации документов? Так срок давности уже не просто истек, а даже истлел. И как-то на фоне возможных обвинений это мелко… а тогда — да, я расписалась где нужно и благополучно выкинула эту суету из головы.
— Даже не поинтересовались подробностями? Совсем Алену было не жаль? Она все-таки Ваша сестра… младшая…
— И что? Не припоминаете как именно моя младшенькая свой диагноз «заработала»? Повышенная любовь к героину вкупе с сексом и нате! Гепатит С уже в девятнадцать лет! А в качестве бонуса — апластическая анемия. Как по мне — закономерный итог, и жалеть ее за ее «подвиги» я не рвусь. А уж если учесть, что она наших родителей своим пристрастием к наркоте и последующими выкрутасами раньше срока в гроб загнала! То сами понимаете…
Понять ее можно, мрачно подумал Рос, такая обуза в лице неизлечимой наркоманки — на самое лучшее семейное наследство. Похоже, не врет…
— А почему продолжали заботиться?
— Матери, умирающей слово дала, та до последнего суетилась, ах, как будет жить бедная
