– Я дала обет Великому Карателю в главном храме сепата Инпут. Мой долг и суть обета – защищать невинных. Вершить правосудие над виновными. Карать тех, кто заслужил кары.
– Впервые слышу о таком, – сказал Атсу, не убирая руки с кинжала.
«Инпут? Обет Великому Карателю?.. Неужели это место, где поклоняются Анубису?» – думала Ифе, всё ещё с непониманием разглядывая спасительницу.
– Я читал о таких обетах. И о воинах, их принёсших. Даже видел нескольких, когда учился в другом сепате. Вы позволяете жертвам преступников самим избирать меру наказания, не так ли? – спросил принц.
Кези по-военному коротко кивнула.
– Ты прав. Эта девушка… – она указала свободной от ножа рукой на Ифе, – вольна выбрать, хочет ли сама убить напавшего на неё. Это также могу сделать я. И, разумеется, она может избрать путь милосердия. Тогда я свяжу преступника, и он останется в пустыне на милость богов.
– Выбор должна сделать я?!
Ифе была в ужасе. Сначала похищение и разбойники, а теперь от неё требовали решить чью-то судьбу.
– Это необязательно, – успокоил её Кейфл. – Воин может сам принять решение. Но сначала обязан дать такую возможность тому, кто пострадал.
– Я не стану судить его!
– Я принимаю твой ответ, – спокойно кивнула Кези.
– Да будут прокляты ваши боги, – полные ярости слова Одайона заставили Ифе вздрогнуть.
«Его голос… Он мне знаком». Но понять, откуда она могла его знать, не успела. Девушка едва успела отвернуться, чтобы не видеть крови, окропившей белый песок. Зато прекрасно слышала глухое падение тела и последний стон разбойника.
– Правосудие совершено, – с этими словами воительница двинулась прочь.
– Куда вы направляетесь? – тихо спросил Атсу.
– Туда, где смогу продолжить следовать обету.
Женщина скрылась из виду так же внезапно, как появилась. Ифе смотрела ей вслед обезумевшим взглядом.
– Ч-что это было?
– Храмов и богов в Та-Кемет хватает. И каждый избирает свой путь веры. Воины, принесшие такие обеты, не редкость, – задумчиво протянул принц. – Нам повезло, что она оказалась здесь.
«Наверное, повезло…» – Ифе старалась не смотреть на тела, лежавшие всего в шаге от неё.
– Надо убираться отсюда, пока ещё кто не пришёл.
Атсу кивнул, согласившись с Кейфлом. Мужчины помогли Ифе взобраться на верблюда и повели его обратно к торговому пути.
В тот момент девушка совсем не радовалась возможности отдохнуть на спине животного. Уж слишком ярко в памяти отпечаталась кровь его хозяина и остальных разбойников.
* * *
Только к ночи Ифе смогла услышать впереди гомон множества путников и увидеть очертания шатров.
– Это караван?
– Да.
Принц ответил с явным облегчением, а вот Атсу, наоборот, напрягся.
– Снимайте свой символ Гора, ваше царейшество. Лучше, если вы достанете его из кармана и притворитесь, что нашли или получили в дар, а не носили всю жизнь как показатель принадлежности к семье фараона.
Кейфл нахмурился, но послушался. Он медленно стянул с шеи медальон, пряча его за пазуху. Ифе спешилась, и вор привязал верблюда на границе шатров, некоторые из которых были полностью чёрными. Это показалось аментет странным.
– Почему эти шатры чёрные?
– Это… Цвет плодородия, – сдавленно ответил принц.
– В них на ночь складывают растения, которые перевозят в караване?
Атсу прижал кулак ко рту, сдерживая удивлённый смешок.
– Нет. Эти шатры предназначены для новобрачных, – пояснил он, надеясь, что вопрос на этом будет исчерпан.
– Многие создают семьи с жителями других сепатов, и тогда они после свадьбы должны посетить город и жены, и мужа. Поэтому в караванах часто можно встретить чёрные шатры, – Кейфл не терпел конкуренции в знаниях, потому закончил объяснение сам.
– Но при чём тут плодородие? – всё ещё не могла понять Ифе.
Атсу, неловко посмеиваясь, прошёл дальше, а Кейфл приблизился к Ифе. «Ты даже не представляешь, как мне бы хотелось рассказать тебе, для чего предназначены эти шатры… Но я ни за что не сделаю этого, пока ты не будешь готова», – думал он, подбирая хоть какие-то слова.
– Плодородие и создание семьи неразрывно связаны. Любовь распускается, как новый росток. Дети – это побеги от корней родителей. А чёрный цвет – это плодородная земля.
Кейфл говорил ровным тоном наставника. Но что-то в едва заметной хрипотце голоса заставило Ифе зардеться.
– Спасибо. Я поняла.
Конечно, она солгала. Тайна чёрных шатров оставалась для неё тайной. Пока что.
Место отдыха распорядителя каравана было сложно не заметить. Роскошный тент возвышался над остальными, а вход охраняли сразу четыре наёмных стражника.
– Мы к распорядителю. Хотим купить место в караване, – начал разговор Атсу.
– Нет у нас больше места. Пошли прочь, – неприятно высокий мужской голос раздался из-за занавески шатра.
– Мы заплатим, – сказал Кейфл, свысока поглядывая на стражей.
– От пары кидет мне ни тепло ни холодно не станет. Говорю же, мест нет.
– А у нас нет кидет. Только золото.
Человек в шатре замолчал. «Сейчас прогонит», – решила Ифе, с ужасом представляя ещё одну ночь на жёстком песке без навеса над головой.
Но вопреки её ожиданиям распорядитель обратился к одному из стражников:
– Посмотри, что у них там за золото такое.
Кейфл вынул из-за пазухи амулет.
– Тяжёлый кулон. С глазом Гора, – бесстрастно передал описание наёмник.
– На зуб попробуй. На хорошем золоте должен след остаться.
Когда стражник потянул медальон Кейфла в рот, Ифе со страхом следила за реакцией принца. Но тот всё так же спокойно и немного высокомерно смотрел перед собой.
– Хорошее золото, – вынес вердикт стражник.
Занавеска каравана чуть приоткрылась, и оттуда показалась гладкая пухлая рука, мало похожая на мужскую.
– Дай сюда.
Атсу резко выхватил медальон из рук наёмника.
– С удовольствием отдадим. Только место в караване дайте, – улыбнулся вор.
Из шатра послышалось раздражённое сопение.
– Мест нет. Но есть шатёр, куда ещё пара-тройка человек поместится. А верблюдов поутру, так и быть, дадим.
На том и порешили. Медальон Кейфла схватила холёная рука, утягивая за занавеску шатра. А один из стражников повёл новых путников каравана к их месту ночлега.
– Обождите снаружи, – велел он, первым входя внутрь.
– Нам не опасно жить с кем-то в одном шатре? – тихо спросила Ифе, когда наёмник скрылся из виду.
– Опасно, конечно. Но, судя по тому, что распорядитель разметил нас здесь, не спросив у них, тут остановились не богачи, – ответил Атсу. – Постараемся найти общий язык. Чтобы даже в крайнем случае попытаться договориться.
Из шатра послышался раздражённый мужской голос, который почти сразу стих. «Кажется, попутчикам там не слишком рады», – с тревогой подумала девушка. Стражник покинул шатёр, жестом показывая, что можно заходить, и отправился обратно к распорядителю.
Атсу откинул полог, ступая внутрь. Ифе с Кейфлом последовали за ним. Первым, что ощутила аментет, был запах. «Тмин, варёный мёд и… пиво! – она прикрыла глаза. – Откуда я знаю эти запахи?..»
Большую часть шатра занимал тонкий матрас. Там, в ворохе сбившихся простыней, лежала исхудавшая женщина. Она тяжело дышала, а всё её лицо покрывала испарина. Подле неё сидел высокий широкоплечий мужчина, сурово глядевший на пришедших.
– Меня зовут Убэйд. Это моя жена Каника. Если вы потревожите её или приблизитесь – убью, – в его голосе отчётливо звенела угроза.
– Мы не хотим стеснять вас. И просим прощения за вторжение. Но других мест в караване не было, – Кейфл говорил тихо, то и дело поглядывая на явно сражённую болезнью женщину.
Взгляд сурового мужчины упал на Ифе и немного смягчился. Видимо, её присутствие делало образы Атсу и Кейфла менее опасными.
– Я представился. А вы кто будете?
– Меня зовут Рами, – ответил принц.
Убэйд усмехнулся.
– Врёшь.
