имеют значения.
Я сглотнула, не обращая внимания на замешательство, вызванное его словами. Кэлум сделал еще один шаг, и его приближение волновало меня гораздо больше, чем то, почему другие больше не имели значения.
– Клянусь богами, если ты прикоснешься ко мне, я оторву твой член и скормлю его тебе, Кэлум, – сказала я, немного отступив.
Его улыбка стала шире, и он сделал еще один шаг вперед.
– Наверное, меня не должны так возбуждать твои угрозы, и тем не менее каждый раз я чувствую легкое покалывание. – Он пожал плечами, как будто ничего нельзя было с этим поделать, и подошел ближе ко мне, невинно подняв руки. – Я обещал, что не прикоснусь к тебе, пока ты не будешь к этому готова. И я сдержу слово, Эстрелла. Можешь доверить мне свое тело.
– Я тебя совсем не знаю, – сказала я, прижавшись спиной к краю бассейна.
Кэлум еще сократил расстояние между нами, по-прежнему оставаясь вне досягаемости. Но ощущение его близости, ощущение его присутствия, от которого у меня покалывало кожу, сводило с ума.
Его действия испытывали мой самоконтроль и ставили под сомнение все, что, как мне казалось, я знала о себе.
– Понимаю. Но у нас полно времени, чтобы узнать друг друга. А пока повернись. Позволь мне помочь тебе распутать волосы. Мы же не знаем, когда у нас снова появится возможность помыться.
Кэлум опустился в воду так, что на поверхности осталась только его голова, оказавшаяся на одном уровне с моей. Убрав пальцы с колтуна, который так и не смогла распутать, я вздохнула и повернулась к нему спиной. Он скользнул пальцами в мои волосы, осторожно оттягивая их от моего обнаженного тела, так что костяшки его пальцев лишь время от времени касались моей кожи, пока он работал в тишине.
– А где сейчас твой отец? – спросила я, пытаясь заполнить повисшее между нами безмолвие.
– Умер. Несколько лет назад.
– Мне так жаль, – прошептала я, представляя боль этого горя.
Мы оба стали мечеными, а теперь нас объединило еще одно переживание, дававшее нам скрытое понимание, которого мы не должны были ощущать.
– Я бы не назвал наши отношения очень уж близкими, – сказал Кэлум, проводя пальцами по моим волосам.
Его слова, казалось, противоречили тому, как он говорил о человеке, который рассказал ему об обычаях фейри и их истории.
– Он был погружен в исследования, предан своим обязательствам. Его жене не нравилось, что я существую, и она изо всех сил старалась вбить клин между нами. Чаще всего это срабатывало.
Я замерла.
– Его жена не была твоей матерью? – спросила я, задаваясь вопросом, не умерла ли его биологическая мать, когда он был маленьким.
Это бы все логично объяснило. Или же Кэлум родился в результате романа на стороне и его воспитывал отец. Хотя такая альтернатива была бы неслыханной.
– Нет. На одной из вечеринок у моего отца случилась любовная связь с замужней женщиной. И они решили, что воспитывать меня будет отец, но его жена так и не прониклась ко мне симпатией. Они никогда не имели собственных детей, поэтому я стал единственным наследником, независимо от моего статуса.
– Это ужасно. Воспитываться в доме без любви…
Я замолчала, не в силах представить себе жизнь без моей семьи, которая сделала бы для меня все что угодно. И мои родители, и Бран отдали бы свои жизни за меня в мгновение ока.
Кэлум вздохнул, наклоняясь, пока его дыхание не коснулось моей щеки. Верный своему слову, он не прикоснулся ко мне, оставив между нами тонкий слой воды, когда я повернула голову, чтобы посмотреть на него. Мои волосы выскользнули из его рук, губы оказались так близко к его губам, что если бы я двинулась не в ту сторону, они бы соприкоснулись.
Взгляд Кэлума скользнул к моему рту, задержался там, прежде чем пронзительные темные глаза снова поднялись к моим.
– Да, ты правильно поняла. Было плохо.
Его слова повисли в воздухе между нами, а в моем сердце треснула тщательно возводимая стена.
Не все шрамы можно увидеть.
– Но это научило меня одной вещи, – сказал он, заправляя волосы мне за ухо и разглаживая колтуны на моей голове. – Независимо от того, как выглядит мое будущее, ничто не удержит меня от женщины, которую я люблю. Даже смерть не удержит меня.
Я прочистила горло, внезапно охваченная необходимостью отступить от него, от энергии его слов. Пусть я едва знала его, но мысль о том, что однажды он будет с кем-то другим, наполнила мою грудь свинцом.
Сердечной болью, которой я не заслужила.
Какая мне разница, если он будет касаться другой женщины теми нежными пальцами, которые так часто гладили мою кожу? Если его дыхание будет омывать щеку другой женщины, пока он шепчет ей на ухо? Если он разорвет другую женщину надвое своим исполинским членом?
Никакой. Для меня это не имело значения.
– Она будет счастливой женщиной, – сказала я, проводя рукой по своим волосам, пока он заканчивал с колтунами.
Кожа на пальцах у меня на руках сморщилась, а на ногах размякла, пока я шаркала по дну горячего источника.
– Надеюсь, так она и считает, – ответил Кэлум, пожимая плечами с улыбкой.
Как будто знал, что от него невозможно отказаться – и одновременно его невозможно терпеть.
– Мне пора выходить. Не возражаешь? – спросила я, робко улыбнувшись, когда он отошел.
Он повернулся ко мне спиной и стоял посреди купели, предоставив мне спокойно выбраться из воды на край родника.
Под внезапным порывом прохладного ветра кожа у меня покрылась мурашками, и все тело замерло в ответ. Я оглянулась через плечо и обнаружила, что на меня напряженно смотрит Кэлум. Взгляд его застыл не на моем лице, а на обнаженной плоти и шрамах, покрывавших спину толстыми белыми рубцами.
Когда его глаза наконец оторвались от шрамов и встретились с моими, в них горело такое бешенство, что у меня перехватило дыхание. Его челюсти сжались, ноздри раздулись, когда он сделал первый шаг. Вода плескалась по бокам, пока он шел через купель с выражением абсолютной ярости, исказившей его красивое лицо.
Я выкарабкалась из воды, схватила платье, прикрыла им тело, а потом повернулась к мужчине лицом, надеясь, что смогу как-то разрядить ситуацию и успокоить монстра, который, казалось, пытался выбраться из клетки в виде тела Кэлума.
Он положил руки на каменный край источника и с животной грацией, которой никогда не будет у меня, как бы я ни старалась, поднял обнаженное тело из воды и выпрямился во весь рост. Сквозь пар его мерцающие
