чем кому-то сказал я.
— Так мы портал ищем, а не рудник для добычи энергии, правда? Не может каждый ходить туда-сюда. Вот и спрятали. Только знающие могут туда попасть, — ответил лис и продолжил свое занятие.
— Леви, а в этой склянке, ну вот в этой, синей, ты прячешь любовный эликсир? Что ты так трясешься над ним? — Кира подползла к нему на коленях и потянулась рукой к склянке, о которой говорила. Левиан перехватил ее руку и поднес к губам.
— Если хочешь, этот эликсир может стать ядом, если хочешь — целебным снадобьем, но, увы, к любви не имеет никакого отношения.
— Как это — если захочу? — Кира расширила глаза, уставившись на свою руку, и заметно вздрогнула.
— Все зависит от дозировки. — Он хитро посмотрел на нее и опустил свои голубые глаза. Достал из кармана жилета какой-то мешочек и высыпал в стеклянную баночку, положил в сумку.
— А в этой?.. а этот холщовый мешок?..
— Не трогай ничего, женщина! — взвился Левиан.
— Леви, когда ты обернешься? Я хочу посмотреть на тебя, — решила сменить тему лиса.
— У меня есть идея. Давай заплетем твои косы. Можно вплести в них лезвия — будет оружие. Как тебе идея? — тоже резко переменил тему лис. Если честно, даже меня Кира уже достала с оборотом Левиана. — А то ты вечно ходишь, как растрепа, наматывая на голову свое воронье гнездо. — Он издевался над ней, откровенно ловя любую эмоцию. Странный способ ухаживания. Но Кире, по-моему, нравилась его дерзость.
— Хм, за гнездо ты еще получишь, лисий хвост. — Его глаза злобно блеснули, а она, ликуя от своей злой шутки, бьющей прямо в цель, продолжила: — Но твоя идея мне нравится. Поможешь?
Он лишь кивнул, видимо, готовый ей выдергать все ее пружинки. Я снова усмехнулся и улегся на наспех сложенные ветки деревьев, запрокинул руки за голову и уставился в небо. Что-то вдруг нахлынуло, не могу объяснить, что именно. Зависть к этим двоим? Хоть и не назовешь это отношениями, но какие-то эмоциональные всплески они зарождали, а в моем озере тишь да гладь, аж тошно. Еще и эта вечная краснота мира сводила с ума.
Вечером следующего дня мы подошли к скале. В низине лежала заброшенная деревня: кривые заборы и осевшие деревянные дома, заросшие палисадники и тропинки, поросшие высокой травой. Мы пробирались через траву молча, каждый думал о своем. Что могло означать «черное солнце»? Когда оно выходило или заходило, а главное, как оно может светить? Почему ночью? С чего это взял лис? Ночью выходила луна.
— Леандр, объясни мне, зачем мы ищем портал? Ты умеешь им пользоваться? — Левиан шел, бодро ступая следом за мной.
— Да, умею. — Наверное, умею.
Сам не пробовал, но что-нибудь придумаю, зачем их разочаровывать. Хотя бы попробую связаться с Горлином. Прошло пару месяцев, а он так и не появился и не пытался меня вытащить отсюда. Верить в то, что он погиб, я категорически отказывался. Он же должен меня чувствовать на магическом уровне. Я королевской крови, он настроен на меня! Мне нужно к порталу, я чувствую, что он рядом, чувствую магию мира.
— Смотрите, Леа, там что-то мерцает, что это? — Кира указала куда-то вперед. Там словно кто-то маячил зеркалом, что-то светилось на нашем пути. Мы бросились вперед, с трудом пробираясь через траву.
— Запомни это место, нам нужно именно туда, смотри, там есть проход, — я кричал ей, не глядя, где именно она находится, и слышал их грузные шаги за своей спиной.
— Стой, Левиан провалился в яму, Леа… остановись! — Кира вскрикнула, и все стихло. Я обернулся и не увидел никого — ни Киры, ни Левиана.
— Эй, ребята, вы где? — я побрел обратно, пытаясь найти их. Что-то мелькнуло рядом, оставив след, проминая траву рядом со мной. — Эй, кто здесь?
Я достал свой меч и, закрыв глаза, прислушался. Только шум травы на ветру… где-то подо мной послышалось шуршание, прямо под ногами. «Что-то двигалось под землей с бешеной скоростью», — осенило меня. Я помчался на шорох и оказался около мерцающего маяка. Это был темный скол породы, в которой пряталась руда. Лисы добывали ее в этих местах, преобразуя в голубую энергию. Я прошел внутрь пещеры и остановился — слишком много шума от моих шагов, надо тише. Закрыл глаза, все равно от них толку никакого, ни факела, ни свечи, оборачиваться я не решился. Если кто-то утащил моих друзей, свечение глаз может привлечь внимание.
Так я и шел вперед, тихо ступая по каменистому полу пещеры с закрытыми глазами, прислушиваясь к любому шороху. Пока я приносил больше шума, чем тот, к кому я пришел в гости.
Мне было жутко от желания подать голос, я чувствовал чье-то присутствие, будто кто-то дышал рядом. Скорее всего, это просто эмоции, то состояние, которое обостряет все чувства. Напряжение накрывало до звона в ушах. Я потерял свою стаю, и где искать ее, не представлял. Неприятное предчувствие. Я не знал, где мои друзья, живы ли они, и кто их похитил. С этими мыслями я шел по коридору вглубь тоннеля.
Где-то послышался женский вскрик, я рванул вперед, открыв глаза, разнося эхом жуткий топот своих сапог. Надо что-то с ними делать. Я оторвал каблуки и остался на одной подложке. Потом решу этот вопрос, но почти в носках было не так шумно. Впереди показались силуэты, мелькание теней от дыр в потолке пещеры. Я приник к стене и принюхался. Пахло землей, плодородной почвой и кровью. Свежей.
Сердце забилось быстрее, неужели кто-то из моих товарищей ранен или погиб, боль проникла в вены, зажигая внутренний синий огонь. Я вырвался вперед, оказавшись в центре круглой ниши. В углу лежали сложенные тела. Я никак не мог понять, чьи они, будто целая деревня, все жители пришли сюда и улеглись спать, только не слышно сопения и не видно движения от дыхания.
— Леа, — прошептал женский голос. Из груды тел поднялась рука. Рука моей Киры.
Я бросился к ней, схватил ее и потянул на себя, она вывалилась из этой кучи, потянув за собой другие тела, они обрушились мне под ноги. Все были изуродованы, окровавлены и лежали как-то странно, их конечности выгнуты под неестественным углом, а еще они все были черные, будто обугленные или потерявшие свой цвет. Наверное, в этом поселении жили чернокожие люди. Я заскользил в чем-то липком, это была не кровь, а какая-то жижа.
— Кира, милая, что произошло? — я шептал, схватил ее лицо руками и встряхнул. — Кира!
Она подняла тяжелые веки и, открыв рот,
