вспыхивали на дереве – он пытался разжечь огонь.
– Где тебе удалось найти сухие дрова? – спросила я, думая о снеге снаружи.
Мысль о том, что весь холодный сезон нам придется провести без запаса дров, заставила меня вздрогнуть. Я знала, что, хотя сегодня нам повезло, ночи в ближайшем будущем, вероятно, будут не такими удачными.
– Снег еще не успел намочить землю и поваленные деревья. По крайней мере, сегодня ночью нам будет тепло, – ответил Кэлум, когда искры наконец разожгли дерево.
Свет заполнил все вокруг, и я впервые смогла разглядеть пещеру, которая станет нашим домом на ночь.
Что бы Кэлум ни думал об этом гроте, он оказался прав. В нем не было признаков жизни или признаков того, что кто-то выбрал его в качестве западни.
Кэлум подкармливал огонь щепками, пока тот не разгорелся в полную силу. Дым выходил наружу через туннели.
Закончив с костром, мой спутник прислонился спиной к стене пещеры и вздохнул, отогревая теплом огня замерзшее тело. Я села рядом с ним, поближе к пламени, которое отогнало холод и тьму. От голода у меня свело желудок, но было слишком темно и слишком холодно, чтобы мы могли что-то предпринять. Придется ждать до утра.
Кэлум, сидевший прикрыв глаза, услышал, как у меня заурчало в животе, и рассмеялся.
– Утром я первым делом поставлю ловушки и посмотрю, сможем ли мы позавтракать, прежде чем двинемся в путь.
– Хорошо, – пробормотала я, наблюдая, как он ворочается, пытаясь устроиться поудобнее.
– Поспи немного, Эстрелла, – пробормотал Кэлум и лег на спину на пол пещеры.
Он закинул руки за голову, образовав подушку из рук. Я легла на бок и свернулась калачиком, лицом ко входу в грот, а огонь защищал меня от тех, кто мог бы прийти, чтобы полакомиться мной.
Я стала размышлять о том, что меня немногое пугало в этой жизни, – и тут же осознала: это ложь. Меня немногое пугало настолько, чтобы я не делала именно то, чего хотела. Находились преимущества в том, чтобы быть упрямой, преимущества в том, чтобы сбежать и рисковать всем ради единственного момента свободы.
Но кроме обретения свободы, пусть даже на миг, надо было еще суметь выжить. И выживание требовало совсем других навыков. Я представила, как умираю в пасти зверя в три раза больше меня, и испугалась до такой степени, что не могла заснуть.
– Даже отсюда я слышу твои мысли, детка, – пробормотал Кэлум.
Я перевернулась, чтобы посмотреть на него, и обнаружила, что он улыбается. Кэлум медленно открыл глаза и поглядел на меня, когда я вздохнула.
– Ну, давай, расскажи, – сказала я, решив отвлечься от своих страшных мыслей, и поплотнее закуталась в его плащ. – Мне очень хочется услышать, как ты фантазируешь, будто я только и делаю, что мечтаю о тебе. – Из моих слов сочились сарказм и снисходительность.
– Двигайся поближе, и я отвлеку тебя от таких бесполезных мыслей. Зачем думать о том, что ты могла бы получить прямо сейчас, просто протянув руку? – спросил Кэлум, и я засмотрелась на его игривую ухмылку и ярко блеснувшие в темноте зубы.
– Мы должны спать, – возразила я, отворачиваясь от поразительно гармоничных черт его лица, чтобы посмотреть на потолок пещеры.
Он был таким обезоруживающе красивым, таким нереально прекрасным. Ни у кого из мужчин в Мистфеле я не видела таких идеальных лиц. Раньше я никогда не встречала и таких темных глаз – похожих на чернильные тени, нарисованные на слегка загорелой, золотистой коже. Нос был прямым и идеального размера, губы – пухлыми, челюсть – квадратной. Выпуклый лоб говорил о силе и жесткости, несмотря на игривое выражение, которое Кэлум так часто напускал на себя.
– Так почему же мы не спим? – спросил он, снова привлекая мое внимание.
Наклонившись вперед, он сжал одну из моих рук в своей. Его большие пальцы прошлись по моей ладони, слегка лаская ее.
– Расскажешь?
Я вздохнула и стукнулась головой о камень, когда отворачивалась, чтобы спрятать вспыхнувшее от стыда лицо. Кэлум казался таким бесстрашным, таким равнодушным к опасностям, окружавшим нас.
– Я боюсь, – пробормотала я, намеренно отводя от него взгляд.
– Чего может бояться звезда? – спросил он, и в его голосе прозвучало поддразнивание, немного успокоившее меня.
Он крепче сжал мою руку в своей в ожидании продолжения.
– Кажется, в последнее время я боюсь слишком многого, – ответила я, качая головой и думая, что его я боюсь даже больше, чем лорда Байрона.
В этом не было никакого смысла. Байрон смог прикоснуться к моему телу, но не сумел проникнуть внутрь меня и позабавиться с моей душой, как это делал Кэлум.
– И все равно ты продолжаешь двигаться вперед, моя храбрая звездочка. Ты горишь очень ярко, и я иногда боюсь, что Дикая Охота почувствует тебя за много миль, – сказал он, и у меня перехватило дыхание.
– Тогда зачем ты остаешься со мной? Ведь тебе наверняка хочется оказаться как можно дальше от меня, если ты действительно этого боишься? – спросила я, пытаясь обойти возможные причины, по которым он мог бы подвергнуть себя опасности из-за меня.
Кэлум проигнорировал вопрос, мягко улыбнулся и заправил прядь волос мне за ухо.
– Так чего ты боишься? – снова спросил он.
Я вздохнула, отмахнувшись от напряженного момента между нами и зная, что это к лучшему.
– Пещерных зверей. – Я кивнула на развилку туннеля, где он сворачивал в сеть внутри гор.
Кэлум проследил за моим взглядом и кивнул, как будто понял.
– Ты действительно считаешь, что я позволю хоть кому-нибудь причинить тебе вред? Пещерный зверь, фейри или человек – им придется иметь дело со мной, чтобы добраться до тебя.
– Не понимаю, почему ты так сильно рискуешь ради меня. Ты меня почти не знаешь, – прошептала я, и эти слова повисли между нами.
Его лицо изменилось, и с приоткрытых губ сорвался тяжелый вздох. Он впился зубами в нижнюю губу и положил мне руку на щеку.
– Когда я с тобой, я не чувствую себя таким одиноким, – пробормотал Кэлум, наклоняясь вперед, чтобы коснуться своим лбом моего.
Он опустил руку ниже, на метку у меня на шее, и закрученные и извивающиеся чернила на его коже коснулись моих, вызвав во мне смятение.
– Всю свою жизнь я чувствовал себя одиноким, даже когда меня окружали другие. Я бы сделал что угодно, лишь бы больше не чувствовать такого. Мы с тобой одинаковы. – Кэлум крепче прижал руку к моей шее, поглаживая метку фейри. – Эта метка необъяснимым образом связывает нас, объединяет. Так что можешь бояться сколько угодно, детка, но, когда боишься, помни, что мои
