Последний Император Мельнибонэ, гордый Властелин Развалин, стал скитальцем, которого боялись и ненавидели люди из Молодых Королевств. Эльрик, альбинос с красными глазами, колдун и убийца, не мог представить себе, какую роль ему предназначено сыграть…
Хроника «Повелителя Бурь».
Вечерело. Бирюзовое море лениво катило волны, искрящиеся в солнечных лучах. На палубе галеры у перил борта стояли два человека. Один из них, одетый в черный плащ с капюшоном, откинутым на плечи, был высоким статным альбиносом; другой — невысок ростом, с копной огненно-рыжих волос, пряди которых падали на лоб.
— Она была хорошей женщиной и, главное, любила тебя, — сказал коротышка, нарушив затянувшееся молчание. — Зачем ты так резко ее бросил?
— Она была хорошей женщиной, — согласился его собеседник, — но за ее любовь пришлось бы слишком дорого платить. Пускай ищет свое счастье в стране, где никто не будет считать ее неполноценной. Однажды я убил женщину, дороже которой у меня не было никого на свете, и не хочу новых жертв.
Мунглам пожал плечами.
— Иногда мне кажется, Эльрик, что судьба, о которой ты все время говоришь, не более чем плод твоего больного воображения. Напрасно ты сам себя мучаешь.
— Возможно, — небрежно ответил альбинос. — Но мне не хочется проверять на практике правоту твоих слов. Давай лучше поговорим о чем-нибудь другом.
Гребцы дружно налегали на весла, море пенилось за кормой судна, час за часом приближавшегося к порту Дакосу, столице Джаркора, одного из самых могущественных Молодых Королевств. Прошло около двух лет с тех пор, как король Джаркора Дармит погиб в рейде на Имрирр, и Эльрик слышал, что джаркорцы винят его в смерти молодого короля, хотя он и не был в ней виноват. Впрочем, альбиносу, по-прежнему презирающему почти всех людей, было безразлично, как они к нему относятся.
— Через час стемнеет, а вряд ли мы будем плыть ночью, — сказал Мунглам. — Пойду-ка я спать.
Эльрик посмотрел на него, и в это время дозорный, сидевший в «вороньем гнезде» на мачте, громко крикнул:
— Парус по левому борту! — Видимо, он уснул на вахте и только сейчас проснулся — корабль был виден прямо с палубы.
Эльрик уступил место выскочившему из своей каюты капитану, темнокожему таркешиту.
— Что это за судно, капитан? — спросил Мунглам.
— Боевая трирема с острова Пан Танг. Они собираются нас таранить.
Капитан побежал на корму, отдавая распоряжения громким голосом, а Эльрик и Мунглам подошли к противоположному борту, чтобы лучше разглядеть трирему. Ее корпус и два треугольных паруса с золотой окаемкой были выкрашены в черный цвет, за каждым веслом сидели трое матросов — на одного больше, чем на галере. Трирема выглядела мощной и одновременно элегантной, с высокой кормой и низко опущенным носом, к которому был прикреплен бронзовый таран, вздымающий на ходу высокие, волны.
Рабов на таркешитской галере охватила паника. Они вразнобой били веслами по воде, неловко пытаясь выполнить распоряжения капитана. Мунглам, улыбаясь, повернулся к Эльрику.
— Ничего у них не выйдет. Приготовься к битве, друг мой.
На острове Пан Танг жили волшебники — несколько человек, стремившихся подражать колдунам Мельнибонэ, Их мощные триремы не уступали лучшим кораблям Молодых Королевств, и они практически безнаказанно совершали рейды на прибрежные государства. Теократ Пан Танга, некто Джагрен Лерн, заключил, по слухам, договор с Повелителями Хаоса и собирался завоевать весь мир.
Эльрик считал этих доморощенных волшебников неумелыми выскочками, которым никогда не удастся достичь тех высот, где властвовали его великие предки, но и альбинос вынужден был признать, что трирема выглядела достаточно внушительно и с легкостью могла захватить в плен таркешитскую галеру.
Вскоре стало ясно, что столкновение неизбежно, а еще через несколько секунд бронзовый таран ударил в корму, пробил в корпусе дыру ниже ватерлинии.
Эльрик стоял неподвижно, глядя, как на галеру летят абордажные крючья. Понимая, что им не справиться с хорошо вооруженной командой триремы, таркешитские рабы и матросы тем не менее приготовились к бою.
— Эльрик! — голос Мунглама вывел альбиноса из оцепенения. — Мы должны помочь!
Эльрик неохотно кивнул. Ему неприятна была сама мысль о том, что снова придется вытаскивать рунный меч из ножен, «Повелитель Бурь» — сверхъестественное оружие, — казалось, обладал разумом; между ним и Эльриком существовала неразрывная связь. Альбинос не мог выжить без рунного меча, но и «Повелитель Бурь» не мог существовать без человека, убивающего им своих жертв. Черное лезвие питалось душами живых существ, отдавая часть полученной энергии своему хозяину.
Воины в алых доспехах ринулись на корму галеры, сломали строй матросов и рабов. Боевые топоры и секиры обагрились кровью.
Эльрик сжал рукоять своего меча, выхватил его из ножен. По черному лезвию заструилось черное сияние, оно застонало, словно в предвкушении добычи, задрожало в руке альбиноса, бросившегося на помощь защитникам галеры.
Более половины матросов были убиты буквально в течение нескольких секунд, оставшиеся в живых беспорядочно отступали. Эльрик выбежал вперед, Мунглам не отставал от него ни на шаг.
Свирепая радость, которой дышали лица воинов в алых доспехах, сменилась изумлением, когда испещренный рунами черный меч перерубил одного из нападавших от плеча до нижних ребер.
Эльрика узнали сразу — о нем и о «Повелителе Бурь» ходили легенды. И хотя Мунглам был прекрасным фехтовальщиком, пираты Пан Танга не обратили на него внимания, понимая, что ни один из них не останется в живых, если им не удастся убить альбиноса.
Горячая кровь предков вскипела в Эльрике, слепая жажда мести охватила его. Он и меч стали едины, но не Эльрик управлял «Повелителем Бурь», а «Повелитель Бурь» — Эльриком. Люди падали как колосья, скошенные серпом, крича скорее от ужаса, чем от боли: они чувствовали, чего именно их лишает дьявольское лезвие. На альбиноса напали сразу четверо воинов с боевыми топорами. Он отрубил одному голову, вспорол живот другому, отсек третьему руку и пронзил сердце четвертому. Таркешиты победно кричали, помогая Эльрику и Мунгламу очищать галеру от врагов.
Воя, как волк, Эльрик схватился за канат с абордажным крюком на конце и перепрыгнул на палубу триремы.
— За мной! — вскричал Мунглам, последовав примеру альбиноса. — Это наш единственный шанс спастись!
На высокой корме триремы стоял капитан в красивых красных с голубым доспехах. На лице его был написан ужас. Он не сомневался, что добыча будет легкой, а сейчас сам стал добычей!
