Ознакомительная версия.
– Не зуди, – отмахнулся Эйвар, ковыряя широким кинжальным, лезвием в замысловатом замке. Копался он довольно долго. Рыбий Глаз внимательно наблюдал, вытянув шею и приплясывая от нетерпения. Внезапно Медведь с проклятием отпрянул и с размаху хватил по замку стальным оголовьем кинжала. В воздухе разлился чистый музыкальный звон.
– Ну? – выдохнул Рыбий Глаз. Эйвар осторожно откинул крышку.
– Ну?! – проревел он. – Где оно, твое, язви его, сокровище?!
В бронзовом сундуке, выстланном изнутри неведомым бархатистым материалом цвета старого серебра, на пухлой подушечке мирно покоился гладкий, непроницаемо черный металлический шар величиной с головку сыра или с ядро для осадной катапульты. Когда сундук открылся, вокруг шара медленно, точно нехотя, распространилось теплое медовое сияние. Рыбий Глаз смотрел на него, как завороженный.
Медведь грязно выругайся, бросил кинжал и схватил шар обеими руками.
– Не трогай! – завопил Рыбий Глаз.
Эйвар крякнул от натуги и потянул шар из сундука.
– Тяжелый, сволочь, – прохрипел он. Мерцающий солнечный ореол сделался ядовито-алым.
Медведь закричал и попытался разжать руки, но колдовской талисман словно бы прикипел к его ладоням. Тело солдата и его лицо стали изменяться. За три удара сердца плоть разбухла так, что треснула и поползла по шву куртка из дубленой воловьей кожи с войлочной подкладкой, лицо превратилось в морду чудовищной болотной твари. Эйвар продолжал вопить, но теперь крик его зазвучал как-то утробно. Жуткое лицо почернело, глаза вылезли из орбит и напоминали бессмысленные глаза насекомого.
Крик оборвался, точно обрезанный ножом, и верхушка черепа мародера лопнула с омерзительным чавкающим звуком. Тело рухнуло с грохотом, от которого содрогнулся весь дом.
Алое сияние повисело в воздухе и уверенно двинулось к застывшему в дверях Рыбьему Глазу. Тот попятился, забыв про лестницу, упал и сломал себе шею.
Труп, скатившись по ступеням, выпал в тесный квадратный зал, где по стенам висели связки сушеных трав.
* * *… Разъезды, отправленные Просперо на разведку в ближайшие пострадавшие поселки, возвращались один за другим, принося схожие вести. Повсюду одно и то же. Рабирийцы переживают некие изменения, каковые старики переносят значительно тяжелее молодых – проще говоря, мрут. Чем моложе гуль, тем быстрее он приходит в себя. Лекари ускорить или ослабить сей процесс бессильны.
Десятники докладывали, что виденные ими поселения обширны и богаты, а некоторые искренне советовали не трогать тульские магические вещички. Судя по тому, что их отряды пришли ополовиненными, совет стоило принять во внимание. Несколько дозоров пропали.
… На границе с Зингарой, в таверне крохотного городка под названием Мерчетес, появился известный всему городку деревенский дурачок, божившийся, что пошел искать потерявшуюся овцу и забрел аж в Холмы, где вампиры, по его словам, «лежали вповалку чуть живые». Дурачку не верили до тех пор, покуда тот не расплатился за миску чечевицы перстнем с крупным изумрудом. Тогда поверили все. Так в Рабиры пришла еще одна беда.
… В Орволане неприметный человек со слабыми руками писаря, дождавшись захода солнца, поспешил на башню. На руке у человека, нахохлившись, сидел сильный почтовый сокол с надетым клобучком и закрепленным на лапе жестяным цилиндриком. Человек, близоруко щурясь, вложил в цилиндрик, клочок пергамента, скормил соколу кусочек мяса, поспешно отдергивая пальцы, снял клобучок и подбросил птицу в воздух.
«Его милости месъору Ли Норонъе, лично, спешно. За рекой неладно. Подробностей не знаю. Просперо с полутысячей оружных отправился в Холмы, с ним все наличные лекари и книжники. По слухам, пала Граница. Львенок все еще там».
Кордава, Зингара. 20 день Первой летней луны. Раннее утро.
Учитывая свидетельства капитанов и команд торговых нефов… – легкое шуршание бумаг, чье-то заинтересованное покашливание, – «Морской конь» и «Жемчужина», приписанных соответственно к Кордавскому и Денитерскому портам, позволю себе предположить, что мы вновь столкнулись с преднамеренным и злостным пренебрежением условиями Морского Договрра, причем в роли нарушителей неоднократно выступали суда под флагом короны Аргоса или принадлежащие к флоту известных торговых домов. Перечень нарушенных статьей довольно пространен и красноречив, с ним стоит ознакомиться…
– Такова, откровенно признаться, не слишком радужная картина положения дел на нынешний момент. Теперь, если высокому собранию будет угодно, я хотел бы… – Быстрый, почти неуловимый взгляд в сторону восседающей во главе стола женщины, легкий разрешающий кивок. Краткая пауза ускользает от внимания прочих слушателей, и речь гладко льется дальше: —… Перейти к изложению некоторых любопытных обстоятельств, могущих оказать влияние на склонение чаши весов в выгодную нам сторону. Во-первых, долгая тяжба между Гильдией кораблестроителей Асгалуна и торговым домом Гарельтаре из Мессантии не без нашей поддержки завершилась в пользу Шема, что, вне всякого сомнения…
Женщина – блестящие темные волосы, собранные в высокую прическу, голубое с золотом платье, широкий кружевной воротник и самую малость огрузневшая с возрастом фигура – рассеянно прислушивается к обкатанным фразам. Сведения, что прозвучат сегодня, ей уже отлично известны. Политические свары, касающиеся многострадального Морского Договора, тянутся добрый десяток лет и не закончатся никогда. Сегодня не повезло аргосцам, завтра на горячем поймают подданных Кордавы, кто-то разбогатеет, кто-то окажется за решеткой… А корабли будут по-прежнему бороздить великий Закатный Океан, чье дыхание – приливы и отливы, и люди – обманывать себя, воображая, будто именно они управляют движением мира.
«К старости ты стала не в меру философична», – со вздохом поддразнила себя Королева Моря и Суши, Владычица Океана, Правительница Золотой Башни и обладательница множества иных громких и древних титулов. За пышным сверканием порой забывалось, что у нее есть данное родителями имя – Чабела.
Чабела Кордавская, дочь Фердруго, прожившая на свете пятьдесят с небольшим лет, два последних десятилетия твердой рукой управляя доставшейся ей по наследству страной. Королева-мать и королева-вдова, не торопившаяся расставаться с властью, уступив ее подросшим наследникам. До сих пор прекрасная собой и незаурядная особа, за чьей спиной шелестело множество сплетен и с чьим именем связывалось немало страниц в летописях.
Она видела свой закат и без страха ожидала его наступления.
Ознакомительная версия.
