— Я подумаю, — прищурился я, не понимая, что он имеет в виду.
Ладно, с этим обязательно разберусь, но позже.
— А есть чем? — вновь усмехнулся учитель.
Я не стал отвечать на столь плоскую провокацию. Лишь бросил на него прищуренный взор, после чего обвёл остальных учащихся таким же взглядом.
А их больше, чем было в моём прошлом. Кого-то не знаю.
И тут же в голове сам собой появился ответ.
Общий урок у нескольких классов.
— Бруков, Сапожник! — внезапно физрук рявкнул приказным тоном, и пара крепких парней, явно из старших классов, подскочили на месте. — На позицию!
— Двое? — спокойно переспросил я, не сводя проницательного взгляда с учителя.
— Тебя что-то смущает? — хитро улыбнулся тот.
— Наоборот, — я отвесил лёгкий поклон. — Благодарю за это.
— Ну ты тип…
— Совсем страх потерял…
— Идиот…
Вот примерный смысл шёпота, что пронёсся по рядам моих ровесников, пока старшаки поднимались на бревно с такими радостными мордами, что мне непременно захотелось их расквасить.
Если вы ещё не поняли, то поясню. Эта парочка тех ещё ублюдков, постоянно задирающих слабых. К сожалению, раньше и я относился ко вторым. Но теперь… теперь я чувствовал силу в кулаках и уверенность в собственной победе.
Сместившись на середину бревна, закрутил над собой шест, провернулся на месте, не останавливая полёта оружия, и замер, направив мягкий наконечник в лицо противника, что стоял слева — Брукову. Он мне не нравился больше всех.
— Бой! — воскликнул учитель.
В ту же секунду оба верзилы одновременно ударили. Один целился в голову, второй по ногам. Я чуть подскочил и откинулся назад, распрямившись в воздухе. Правая рука ударила шестом о пол, позволив мне на секунду выиграть в борьбе за равновесие. Именно в этот момент оружие противников пронеслось над головой и под ней.
Прыжок, и вот я снова стою на бревне, а парочка обормотов, непонимающе уставились на меня.
Что такое, дебилы? Правила не запрещают касаться шестом матов. Даже потеряв его, проигрыш засчитывается только тогда, когда сам упадёшь на пол. И будучи безоружным, есть полное право избивать тебя, пока не рухнешь с бревна. Да, вот такие у нас «интересные» занятия.
Но оба врага быстро пришли в себя и вновь атаковали. На этот раз я тоже ринулся в бой. И когда на голову обрушился тяжёлый удар Брукова, припал на одно колено и вскинул руки с зажатым шестом. Блок сработал, правда по ладоням пронеслась болезненная дрожь, на которую, впрочем, я не обращал внимания.
За спиной послышались шаги, а шестое чувство подсказало, что за этим последует мощный тычок прямо между лопаток. Но в последнюю секунду я успел крутануться на месте, стоя всё ещё на колене. Оружие Сапожника лишь слегка зацепил мою спину, пролетев позади. Я вновь воспользовался лазейкой в правилах и, опершись на свой шест, подскочил и ударил обеими ногами в грудь противника. Конечно же, тот не удержался и полетел с бревна. А по сторонам послышались испуганные и восторженные вздохи.
— Сука! — прорычал Бруков, видя поражение своего приятеля.
— Влад, — с издёвкой поклонился я. — Приятно познакомиться.
От подобной наглости тот чуть зубами не заскрежетал. После чего бросился в драку, неистово размахивая шестом. Мне только и оставалось уклоняться и пятиться. Несколько раз пришлось отбиваться, иногда даже атаковал, но, видимо, разум моего противника захлестнула волна ярости, и он не отдавал себе отчёта в том, что делает.
Чёрт, я даже просвета не вижу в его ударах.
Никогда не стоит недооценивать противника. В тот момент я это осознал со стопроцентной уверенностью. Но именно безумие Брукова могло сыграть мне на руку. Чем я, собственно, и воспользовался.
Он, как я, решил бить не только данным нам мягким оружием, но ещё руками и ногами. Возле меня то и дело проносились его пятки и кулаки. И что самое интересное, физрук молча наблюдал за этим, скрестив на груди руки.
Ладно. Если решили работать так, то и я сдерживаться не буду.
Противник бил, копируя мои атаки. То и дело опирался на шест, чтобы удержаться на бревне, и лупил ногами. Я успевал присесть или уклониться. Но когда он в очередной раз ударил, я чуть отклонился назад и поймал его за щиколотку. Тут же резко дёрнул на себя, отчего Бруков не смог удержаться, подавшись вперёд. И тут же врезал ему стопой в грудь.
Враг отлетел назад, рухнув на маты и покатился дальше, хрипя и откашливаясь.
Вот тогда наш учитель пришёл в себя, бросившись на выручку воспитаннику.
— Ростов! — гневно воскликнул кореец. — Ты что вытворяешь?! Так ведь и покалечить можно!
— Серьёзно? — я презрительно скривился и нахмурил брови. — Это ваша затея и ваши правила. Пока меня избивали, никто и слова не сказал, а как только любимчики облажались, так сразу ищем виновных?
— Дерзишь? — он бросил на меня гневный взгляд. — Не стоит так разговаривать с учителями.
— Я уважительно ко всем отношусь, — в тон ему говорил я. — Если меня не унижают.
Видя, что с Бруковым всё в порядке, физрук поднялся на ноги и обвёл меня оценивающим взглядом.
— Сегодня останешься после уроков. Будешь драить раздевалки и душевые, — на его лице появилась самодовольная ухмылка. — Будет тебе настоящим уроком, — после чего перевёл взгляд на подошедшего Сапожника. — А они останутся за тобой наблюдать.
— Вот как? — хмыкнул я. Сука такая, но ладно, мы ещё посмотрим, к чему это приведёт. — Хорошо, учитель.
Последнее слово я процедил сквозь зубы так, чтобы моё отношение было понятно и без лишних слов.
Но как только я сделал шаг, чтобы спуститься с бревна, в голове резко помутилось. Перед глазами поплыли кровавые круги, а всепоглощающая Тьма вновь приняла в свои мерзкие объятия.
Глава 3
Вы в курсе, что после тридцати жизнь кардинально меняется? Да, ваш организм стареет, как бы вы того ни хотели. И от этого не сбежать. Кто-то пытается спастись, прячась за всевозможными бадами. Кто-то пластическими операциями или изнуряющими тренировками. Но… время беспощадно.
Так вот, я к тому, что если вы напьётесь (а в тридцать вы обязательно напьётесь, работая в общепите), то наутро… сами понимаете, ничего хорошего не будет. Единственное, в чём вам может повезти — выходной. Но если его нет и завтра вам на работу, то я категорически не советую вам притрагиваться к алкоголю. Ибо чревато неприятными последствиями, и увольнение на тот момент может показаться вам маной небесной, так как сможете спокойно свалить домой. Однако, когда проснётесь, то поймёте, какой вы идиот на самом деле.
Примерно такие чувства были у меня, когда сознание вернулось в голову. И тут же мою черепушки пронзили острые и раскалённые (скорее всего, в жерле вулкана) иглы. Сотни и тысячи. Они пробивали кости, мышцы и врезались в мозг, словно свёрла, проворачивая там всё, что можно.
Я застонал, вновь зажмурился и схватился за голову, желая, чтобы боль прошла как можно скорее. И хвала богам! Вселенная меня услышала. Агония отступила так же стремительно, как и навалилась, оставшись глухим напоминанием где-то на задворках разума.
— Твою ж мать, — прохрипел я, пытаясь справиться с собственными мыслями.
Что вчера было? Неужто я так накидался с Алёной, что…
Так, стоп, у нас ведь ничего не было. Всё испоганилось ещё на кухне, когда появилась та толстая мразь. И нет, я сейчас не про бренд-шефа. Он не такой, он не толстый.
И что за странный сон с моей школой? Хотя врать не буду, мне понравилось раскидывать тех ублюдков. Слишком долго они портили мне жизнь в прошлом.
Я довольно улыбнулся и потянулся. Но тут же замер, всматриваясь в свои руки.
Шрамы от ножа! Они пропали! То есть…
— Не может быть, — я резко вскочил на кровати и вновь схватился за разболевшуюся голову.
Однако мне удалось осмотреться. Я находился в своей комнате и одновременно с этим понимал, что она не моя. Слева в углу компьютерный стол с широким монитором.
