я добьюсь успеха и китайские нексты потеряют свои способности, церемониться с ними никто не будет.
Когда я поделился своими сомнениями с Гарри, тот неожиданно легко согласился.
— Мы пока ни до чего и не договорились, так что можем соскочить в любой момент, — сказал он. — Всегда можно вернуться в первоначальному плану и выбивать некстов поодиночке. Я вообще не понимаю, чего ты так уцепился за второй аспект.
А и действительно, чего я так зацепился за второй аспект?
Наверное, от лени. Второй аспект действовал по площадям и казался мне более эффективным. Одно срабатывание — и сотня некстов долой, как в Москве. Это казалось гораздо проще, чем нулить их всех вручную.
Но полагаться на то, что срабатывает вне зависимости от твоего желания, было нельзя, поэтому я и пытался задействовать его в «лабораторных» условиях, и отчего потенциальная миссия в Китае казалась одной большой авантюрой.
Ицхак о переговорах Гарри с китайцами наверняка знал, в конце концов, мы продолжали пользоваться его гостеприимством, но делал вид, что не знает. Так ему было проще.
История в очередной раз зависла в мертвой точке, и я в очередной раз подумал о том, как мне это надоело.
Мир словно не хотел, чтобы его спасали.
Когда очередной избранный получает свой главный квест по искоренению мирового зла, ему тут же подгоняют соответствующее снаряжение, знакомят с командой поддержки во главе с мудрым наставником, который в заявленной проблематике непременно шарит, обещают соразмерную тяжести ситуации награду и вообще по мере сил и возможностей содействуют, разве что красную ковровую дорожку в начале похода не расстилают.
А тут что-то как-то не так.
Снаряжение идет по разряду «чо сам найдешь», вместо команды один иностранный суперубийца с неясными мотивами и группа сгорающих от жажды мести израильтян, единственный вроде бы шарящий в ситуации персонаж играет на другой стороне, а в качестве награды маячит разве что пуля в затылок. И черт с ними, с красными ковровыми дорожками, лишь бы никто не мешал.
Так ведь мешают. Покажите мне еще одного героя, которого во время великой миссии то и дело в застенки бросить норовят.
Ладно, одного напомнили, зачет. А еще?
Границу просто так не пересечь, в аэропортах нашего брата пасут, за последнее время я так часто менял документы, что уже не помню, какую фамилию надо говорить на паспортном контроле. О том, что на родине меня вообще в федеральный розыск объявили, я даже не говорю.
Плюнуть на все, отправиться на Гаити, грохнуть Кракена, покреститься в негры, стать новым Папой Доком и делать, что захочу… Или просто какой-нибудь левый остров себе отжать, тогда пункт с Кракеном можно будет вычеркнуть.
— Насчет острова, кстати, неплохая идея, — сказал Гарри, и тут я обнаружил, что последнюю фразу думал вслух. — Только надо брать какой-нибудь со сложившейся инфраструктурой. Чтоб можно было в магазин пойти, а не самому на пальму за бананами лезть.
— Да что мне те бананы, — сказал я.
— А, тебе лезть и не придется, я забыл, — сказал он. — Кстати, вот об этом. Ты никогда не думал, что в контролеры класса «апокалипсис», чьего появления мы всеми силами стараемся избежать, может выбиться какой-нибудь шаман из племени мумба-юмба, о котором нам вообще ничего неизвестно? Захочет он, например, дождь призвать, тут всей нашей цивилизации и конец.
— Думал, — сказал я. — А что толку?
— Я к тому, что конец света по версии Зеро может прийти к нам откуда угодно, — сказал Гарри. — И все, что мы можем, это лишь стараться его предотвратить. Но никаких гарантий. Я китайцам, кстати, так и сказал — никаких гарантий.
— А они что?
— А они мнутся, — сказал Гарри. — Думают, прикидывают. Там тоже много людей и у всех свои интересы. Ты ж понимаешь, если ты влезешь и у тебя по каким-то причинам не получится, им все равно придется продавливать силовой вариант. Вплоть до ядерного удара по своей территории.
— На это они не пойдут, — сказал я не слишком уверенно. — Никто на такое не пойдет.
Суперубийца пожал плечами.
— Блажен, кто верует, — сказал он. — Китай — это игрок номер два на мировой арене. Или номер три, как посчитать. И все то время, что тянется этот внутренний конфликт, он теряет очки.
— Ты так говоришь, как будто мы тут в футбол играем.
— Политика немного сложнее, чем футбол, — сказал Гарри. — Поверь человеку, выросшему в стране, где разбираются и в том, и в другом.
— Политика — это продолжение футбола другими средствами, — сказал я.
— Мне иногда кажется, ты совсем не думаешь, что говоришь, — сказал он. — Лишь бы ляпнуть что-нибудь с уверенным видом.
— На том и стою.
— Мяч не на нашей стороне, — сказал Гарри. — Он пока завис над стадионом, и черт его знает, к какой команде он свалится.
— А вот это к чему сейчас было?
— К тому, что надо что-то делать, — сказал Гарри. — Мне надоело сидеть на месте и любоваться закатами.
— Сегодня закат был очень даже ничего, — сказал я.
— Есть такой генерал Шэн, — сказал Гарри. — Он очень заинтересован в решении вопроса с мятежной провинцией и готов предоставить нам помощь, в разумных пределах, конечно. И гарантировать безопасные пути отхода, насколько это будет в его силах.
— А он генерал чего? — поинтересовался я.
— Какая тебе разница?
— Никакой, — согласился я. — Но у меня создается впечатление, что ты очень хочешь, чтобы мы влезли в Китай. Зачем?
— Помимо проверки теории о втором аспекте?
— Помимо.
— Ну, чисто теоретически, мы против однополярного мира, — сказал Гарри.
— Если только этот полюс — не вы, — сказал я.
— За это вы нас и не любите, — сказал он. — Но те времена давно прошли и уже вряд ли вернутся.
Я включил планшет, открыл «ворона» и увидел очередное входящее от Дока. Пробежал его глазами, не слишком внимательно, потому что ничего ценного он, как обычно, не писал.
Выключил планшет.
— Мне все равно не нравится эта идея.
— Понимаю, — сказал Гарри.
— Мне претит быть тупым орудием в руках репрессивного аппарата коммунистической партии Китая.
— Кому ж нравится быть тупым орудием?
— И потом, там тысячи некстов, и мы ни черта не знаем об их способностях.
— Вообще-то, знаем. Генерал Шэн прислал мне подробный список.
— И если мы влезем, они все умрут.
— Они в любом случае умрут, — сказал Гарри. — Переговорный процесс затеян лишь для того, чтобы выиграть время на разработку силовой операции. Они подняли мятеж, во время которого погибли тысячи военных и сотни мирных жителей. А компартия там вообще не склонна к переговорам, вспомни Тяньаньмэнь.
— Тупая, в целом,
