…Сварог напрягся и медленно разомкнул веки. Возникло чувство, будто в глазах и вправду песок. Однако постепенно зрение возвращалось, и сквозь застилающий взор туман он рассмотрел склонившихся над ним Ак-Кину и Монаха.
– Он жив! – облегченно выдохнула девушка.
– Предводитель, скажите что-нибудь, – настойчиво попросил его другой голос, до боли знакомый. – Не молчите!
«Босой Медведь», – узнал Сварог. И заставил себя подняться.
Его встретили электрический свет, тихое, едва слышное монотонное гудение, спартанское убранство каюты – и лица его новых знакомых, во взглядах которых явственно проступало беспокойство.
– Что с вами произошло? – с тревогой спросила Ак-Кина, присев рядом на койку.
«Рассказать – ведь не поверят», – усмехнулся про себя новый капитан нового экипажа «Пронзающего», на борт которого он вернулся.
– А что такое? – как можно более беззаботно произнес он. – Спал вроде. Как все люди спят…
– Враг одолеть старался, проникнув через сон! – прогромыхал Монах. – Черные козни сплели, как паутину паук! Ибо сказано Многоустом: «Не дремлет зло, и ты не дремли».
– Да не ори ты, – поморщился Босой Медведь. – Перечитай лучше еще раз и со всем вниманием своего Многоуста, там наверняка что-то сказано про грех многоорания.
– А где Щепка? – спросил Сварог.
Они замешкались с ответом.
– Так она в рубке, – сказал Босой Медведь, отводя взгляд. – Надо же кому-то корабль вести по курсу.
И чувство опасности, которое вроде бы уж должно было уняться после возвращения из ледяного сна, продолжало подавать сигналы. Да еще как продолжало! Просто вопило во всю заложенную мощь…
– Сколько я спал?
– Всю ночь и весь следующий день, – сказала Ак-Кина. – Слишком устали, наверное. Такое, я слышала, бывает.
Сварог глянул на иллюминатор. За иллюминатором чернела ночь.
– Бывает, – подтвердил Босой Медведь. – Помню, загребли как-то Рубана Драную Ноздрю в холодную и держали там трое суток. Кормили, поили, а спать не давали. Светом в глаза светили, тормошили, как только начинал отключаться, били, конечно. Хотели, чтобы он сознался в ограблении дамского магазина. Но Рубан продержался и – никуда не денешься – его отпустили… Так он, вернувшись в трактир «Битый туз», вообще продрых неделю без просыпу.
Чувство опасности не унималось, хоть тресни.
Сварог огляделся. Шаур на столике. Он протянул руку, взял.
– Что вы собираетесь делать? – спросила Ак-Кина.
А ничего Сварог не собирался. Просто привык, что шаур всегда при нем – или за поясом, или в кармане…
Он быстро повернул голову и пристально взглянул ей в глаза.
На одно короткое мгновение, словно в кошмарном сне, ее глаза разъехались в стороны, и в них вспыхнули змеиные, вертикальные зрачки… но уже в следующую секунду рядом со Сварогом вновь находилась симпатичная рыжеволосая девчушка.
Ага, вот, значитца, как.
Вместо ответа на ее вопрос Сварог навел шаур на стену каюты, нажал на спуск… Серебряная звездочка пронеслась сквозь стену, точно сквозь утренний туман.
«Мираж, наваждение, иллюзия, можно и не включать магическое зрение», – понял он, ничуть не удивившись, и вместе с этим пониманием пелена упала с глаз. Фиолетовый туман вновь заволок все вокруг, застлал глаза, проник в мозг – и Сварог вернулся из страны забвения. Он вновь оказался в зале, где горели тысячи светильников. За время его «отсутствия» – он понял это не разумом, а тем, что выше и древнее разума, – прошли считанные мгновения. Чудовище по-прежнему нависало над пьедесталом, и магическое сияние втекало в его разверстую пасть.
Вот почему этот монстр, о котором Сварог уже не думал как о человеке по имени Визари, не убил его во время «отсутствия» – чтобы убить, монстру самому потребовалось бы переместиться в сконструированный им мир. А надеялось оно, что Сварогу не выбраться из иллюзорного бытия, в котором он проживет всю жизнь, но так и не поймет, не узнает, что в мире реальном минуло лишь несколько мгновений. Хитро закрутил, с-сука! Ну, держись…
Монстр с невероятным для такого веса проворством отскочил в сторону, и сабельный клинок просвистел совсем рядом с его головой. Чудовище издало яростный рев, щупальца щелкнули, как бич, и, если б Сварог не пригнулся, снесли бы человеку голову. Но человек упал, перекатился влево и вновь вскочил на ноги, выставил перед собой клинок. И вовремя: на то место, где он только что стоял, обрушился могучий удар хвостом.
На мгновение человек и монстр замерли, буравя друг друга взглядами. Из пасти того, кто был Визари, вырывалось хриплое дыхание. Сварог молчал. И вот чудовище, неуловимым движением скользнув вперед на, казалось бы, неуклюжих лапах, взмахнуло щупальцами и опутало лезвие сабли, точно арканом. Могучий рывок едва не вырвал оружие из рук Сварога, но невероятным усилием он удержал его, резко дернул вниз. Острый как бритва клинок с легкостью вспорол склизкие щупальца, и их обрубки посыпались на пол. Монстр взвыл от боли и отшатнулся, но только на миг. Вновь просвистели щупальца, уцелевшие с другой стороны тулова, и стегнули Сварога, точно плетьми. Удар бросил его на колонну. Очередная волна фиолетового тумана накрыла его с головой.
Сварог оказался на морском дне. В вечной тьме, среди колышущихся зеленоватых водорослей скользили светящиеся голубоватым холодным светом слепые рыбы. Непомерное давление сдавило грудь, соленый ледяной поток хлынул в легкие, вытесняя последний глоток воздуха, толща воды сковывала любое движение… Но он уже знал, что это всего лишь обман, и знал, как с ним бороться…
Когда он вновь открыл глаза, прогнав наваждение, чудовище, опутав тело четырьмя оставшимися щупальцами и прижав к боку правую руку Сварога – руку, в которой он держал саблю, – нависло над ним, разинуло зловонную пасть, чтобы поглотить человека.
Извернувшись, Сварог свободной рукой сшиб с головы твари серебряную корону, и та со звоном покатилась по полу. Сияние, словно освободившись от притягивающего его магнита, взметнулось к самому потолку, рванулось из стороны в сторону и втянулось в потолок. Камень на пьедестале вспыхнул с новой силой.
Из зева монстра вырвался оглушительный рев, в котором смешались нечеловеческие ярость и страх. Он отпустил Сварога и, отвернувшись, потянулся к упавшей драгоценности. И в то же мгновение Сварог перехватил саблю, развернув ее лезвием к себе, поднял высоко над головой и по самую рукоять вонзил в спину Визари.
Чудовище взвыло с новой силой и ничком шумно рухнуло на мозаику, украшавшую пол. Сварог выдернул лезвие – из раны хлынула густая фосфоресцирующая жидкость – и вновь погрузил его в конвульсивно содрогающееся тело.
