Гимтар перевел взгляд на любимую. Дева Алайны улыбалась.
* * *
С рассветом проклятая вражеская черепаха вновь ожила, показавшись из-за поворота. Лязг доспехов бил Арратою по ушам, в глаза от ночного бдения словно сыпанули песка. Стрелы дружно прянули со стен Декуриона и бессильно простучали по щитам. Лестниц у атакующих Дерах не разглядел и погнал воинов вниз, к завалу, встречать имперцев за дымящимся проемом ворот. Арратой помчался со всеми, но старший воин остановил его взмахом руки.
– Охолони. Здесь побудьте, – и он кивнул на застывшего в западном углу укреплений инженера.
– Вот! Вот! Они! – присел Аскод у парапета и потянул Арратоя за собой. Учетчик послушно присел, укрываясь за массивной бойницей, и недоуменно глянул на инженера.
– Буди подружек! – Гворф мотнул головой в сторону глиняных бочонков необычной формы, которые Аскод весь рассвет таскал из-под стены наверх.
«Совсем обезумел от страха, несчастный?» – Арратой приподнялся и всмотрелся в россыпь валунов за стеной.Метнулась тень, другая, и в дымке наступающего утра он разглядел юркие фигуры с крючьями.
Аскод Гворф подбежал к бочонкам и, бормоча извинения, принялся лупить по ним раскрытой ладонью.
«Свихнулся. Как есть свихнулся», – понял Арратой.
У парапета лязгнул крюк, зацепившись, и Книжник приподнялся над бойницей, высунулся и махнул мечом. Перерезанная веревка оборвалась, и ловкач полетел наземь. Вдруг над головой Арратоя мелькнула неясная тень, и бывший соглядатай невольно отпрянул. Глиняный бочонок пролетел вдоль стены и ударился о камни внизу, разлетевшись осколками. Послышалось сердитое жужжание и плотное темное облако брызнуло черными точками, а умельцы с крюками принялись извиваться и хлопать друг друга по телу. В набегающую толпу полетел еще один бочонок, и Арратоя озарило.
«Пчелы! У чудака Гворфа зимовали злые горские пчелы!» – сорвавшись с места, он бросился к глиняным ульям и принялся что есть мочи хлестать по ним и встряхивать, будя и зля пчел.
– Подруженьки мои! – со слезами на глазах запричитал Гворф. Арратой сунул ему в руки бочонок, и инженер поднялся над парапетом, зашвырнув еще один чудной снаряд. Купец не утерпел, выглянул и метнул в уцелевших еще одним ульем. Атаковать враги уже не помышляли: сотни пчел жалили их, впиваясь в лицо и шею. Противник вопил от боли и катался по земле.
У ворот зазвенело железо. Арратой подхватил под мышки два оставшихся бочонка и бросился к надвратным башням. Защитники Декуриона сражались у проема ворот, укрываясь за непрочным заслоном, тыча копьями в воротный проем. Подскочив, Арратой кинул бочонок на внешнюю сторону, в толпу врагов. О каменную кладку звякнула стрела, и соглядатай, пригнувшись, не глядя зашвырнул последний бочонок. Послышались крики боли.
– Не ждали такого, сволочи, – прошипел довольный Арратой, выдернул меч и бросился по ступеням вниз. Он пнул атакующего в спину, рубанул другого и перескочил через завал, едва не напоровшись на свистнувший наконечник: чернобородый охотник едва не насадил его на пику, в последний миг признав и отведя копье.
– Давай! – раздался громкий крик Дераха, и в проем густо полетели стрелы. Наступающие повалились с ног. Перед воротами выли и крутились жалимые насмерть имперцы. Доспехи и щиты не спасали от тучи маленьких самоубийц с одним-единственным коротким жалом. Стрелы упокоили бедолаг, прекратив жуткий вой.
«Может, и отобьемся», – мелькнула робкая мысль.
Мелькнула и пропала. В проеме ворот вырос плотный строй воинов за щитами, а над бойницами показались головы атакующих. Нашлись-таки у сволочей лестницы?
Вновь сыпанули стрелы, отлетев от щитов. Наступающие рывком приблизились, умело отводя копейные выпады, и бросились на преграду, запрыгивая сверху на укрывающихся за заслоном защитников. Имперцы оказались матерыми бойцами: безусые горцы, до этого споро орудующие копьями, в ближнем бою оказались бессильны. Бедолаг резали как овец. Только Дерах и немногие взрослые воины крутились и отбивались кое-как. Но и они падали один за другим.
– Отходим! – крикнул Дерах. – Отходим!
«Куда?» – Арратой отмахнулся мечом. Заученным движением отвел вражеский клинок в сторону и рубанул по выставленной ноге. Руку дернуло: попал. В драке ему вновь не хватало щита, с которым его учили сражаться. Арратой кинул взгляд назад, и понял замысел Дераха: на тоненькой улочке, зигзагами поднимающейся к твердыне, у хлипенького заслона поджидала врагов еще пятерка горцев. Среди них Арратой приметил бледного инженера.
«Жив!» – обрадовался Арратой и припустил. Над ухом вжикнуло, и бегущий впереди воин упал. Под шлемом торчала короткая стрела. Арратой пригнулся и сиганул в сторону, укрывшись за разваленной куцей глинобитной стеной. Воины, не успев добежать до спасительного завала, падали один за другим. Со стрелой в спине покатился по земле Дерах. Преследователь замахнулся мечом, но старый горец подсек ногу и всадил клинок в живот противника. Прыгнул вперед, всаживая кинжал под кольчужную юбку второго имперца и изогнулся от страшного удара мечом по спине. Враги, как дровосеки, рубили старого горца, вымещая злобу.
Впереди мелькнула тень. Арратой вжался в огрызок стены и поднял глаза. Знакомый недомерок с окровавленным топориком в руке смотрел на замершую фигуру и гадко улыбался.
– Ф-ф-то, Кни-фф-фф-ник? Ф-ф-фссё? – просипел Клоп и замахнулся.
Не помня себя, Арратой махнул мечом над землей, и подсек Клопа под коленом. Клинок вывернуло из ладони, а недомерок рухнул перед ним, булькая и пуча глаза от боли. Арратой, скуля от ужаса, двинул уродцу в нос один раз, другой. Под кулаком хрустнуло, и учетчик схватил прежнего соватажника за шею, наваливаясь и сжимая руки изо всех сил. Тельце недомерка под ним билось и выгибалось, словно пойманная гигантская рыбина. Раззявленный рот хрипел, а в глотке метался скользким червем обрубок языка. Наконец Клоп раскинулся и затих.
Мокрый Арратой огляделся и увидел, как имперцы добивают защитников. Все было кончено. Стойкий Дерах лежал, изрубленный на куски, а над ним возвышался Сплетник в плаще со скинутым на спину капюшоном. Он улыбался.
Вдруг позади раздались тревожные крики. Вдалеке, нарастая, послышался стук копыт. Лицо Сплетника исказилось, руки против воли метнулись к капюшону, накидывая на голову. Арратой приподнялся над укрытием. Во двор крепости выскакивали горцы на конях, лихо перепрыгивая через завал.
– Живьем! – пронеслось над Декурионом. – Живьем!
Кричали на дорча, и Арратой выдохнул. Мимо метнулся один из имперцев, и учетчик с оттяжкой рубанул его по спине. Тот рухнул, и Арратой рубанул еще раз и еще, выплескивая пережитый страх.
Конники били врагов древками копий, скидывая наземь. Кого-то оглушали ударами мечей плашмя. Поверженных споро вязали и скидывали в кучу. Горец приблизился к Арратою и тот выставил ладони перед собой.
– Я свой!
Всадник нахмурился.
– Оставь его! – из завала показался Квилл. Весь в крови, левая рука висит плетью, но глаза непокорно горят. – Гимтар и впрямь его прислал. И этого тоже, – он кивнул на Аскода Гворфа. Вид у инженера был ошалелый, а кинжал в ладони ходил ходуном.
Воин указал глазами в проем ворот. Арратой двинулся, куда велели, и увидел стоящего на коленях Сплетника. Над ним возвышался статный крепкий горец. Властность и уверенность сквозили в каждом жесте, и соглядатай понял, кто перед ним.
– Ты лжешь, – услышал Арратой спокойный голос Рокона. – Ты лжешь, я вижу это.
– Он главный над соглядатаями… Он из Атриана! – заторопился Арратой, и Сплетник дернулся всем телом. Имперец повернулся, глаза Сплетника поползли на лоб, узнавая бывшего купца.
– Кто ты? – голос дана Дорчариан не изменился. Спокойствие и уверенность.
– Я учитель твоего сына… и бывший соглядатай Империи… и учетчик в Колодце, дан Дорчариан… – сбивчиво пояснил Арратой.
– Верно, – медленно кивнул Рокон. – Ты не лжешь.
Арратоя бросило в дрожь. Дан Рокон непостижимым образом читал его, словно раскрытую книгу, отличая правду от лжи.
