— Да, Арминий, благодарю тебя, — кивнул ученый. — Глаза мои начинают видеть, слепота уходит.
— Вот и славно! — искренне обрадовался центурион. — А вот почтенный Тэн И отказывается рассказать хоть что-нибудь. Говорит, это так страшно и непотребно, что и вымолвить нельзя. Ну да ладно…
— А вот и король! — Майлдаф только сейчас приметил Конана. — Конан, а что показал этот пакостный… То есть паковский морок тебе?
— Ничего хорошего, — проворчал Конан, но все же поведал о своих злоключениях.
— Три испытания, государь? — кажется, раскосые глаза кхитайца округлились. — Три испытания! Мы все прошли лишь через одно!
— Ты говорил об огненно-медном великане с молотом из камня, о, царственный? — пришел в себя Евсевий.
— Ну да, в шкуре и с бородой, — кивнул Конан.
— Да это ж был сам Кром! Разве ты… Разве царственный не догадался?
Конан стоял точно громом оглушенный.
— Великий Кром! — непривычно тихо проговорил он и подумал: «Жаль, об этом не знают в Киммерии!».
— А что видели Септимий и Аврелий? — полюбопытствовал король.
— Я бился с крокодилом, — ответил Септимий. — Есть такой водяной зверь в южных болотистых джунглях.
— Знаю, — кивнул Конан. — Премерзкая бестия!
— Я познакомился с этими тварями во время одного из путешествий. По незнанию мы осквернили святилище крокодила в одной из деревень, и колдун — они там почитают крокодила как бога — проклял нас. Я почти забыл об этом, но сегодня проклятие будто восстало во плоти и преследовало меня в образе сего чудовищного зверя.
— И чем ты одолел его? Мечом? — У Конана проснулся профессиональный интерес.
— Мечом! — саркастически воскликнул Септимий. — Если бы мечом можно было пронять броню этой гадины! Я вспомнил заклинание, слышанное там же, в Зембабве. Я уж думал, что и не запомнил его тогда, но нет! Едва я произнес его, тварь стала смирной, как собачонка, и я развлекался катанием на ней!
— На крокодиле?! — изумился Конан.
— Ну да! Бред, но сколь ослепительный! — нервно рассмеялся Септимий. — А потом все исчезло. Собственно, все мы сражались с призраками, и только Аврелию явилось искушение.
— Это так, друг Аврелий? — взволнованно обратился к племяннику Коннахта Евсевий. — Мне ведь тоже было воздано за мои помыслы об отступничестве.
— Да, — кивнул Аврелий. — Это так.
— И что же сие было? Скажи нам, и душа твоя обретет спокойствие и мир. Ты превозмог искушение?
— Да. Это было искушение плоти.
— Женщина? — предположил Евсевий. — Ты давал обет жреца Митры?
— Нет, — отрицательно покачал головой Аврелий. — Много хуже. Это был соблазн кровосмесительного греха.
— Как?! — поразился Евсевий. — Неужели графиня Этайн?
— Да, то была сестра. Не ведаю, мне ли одному являлись прежде подобные помыслы или нам обоим, но, тем не менее… — беспомощно развел руками Аврелий. — Я устоял, но это свидетельство моих больших прегрешений.
— Я видел немало племен, где кровосмешение не считается зазорным, — пожал плечами Конан. — Хотя они, конечно, варвары, даже по сравнению с нами, киммерийцами, — усмехнулся он.
— Некогда во многих странах кровосмесительный брак был привилегией монархов, — добавил Септимий. — Но дело не в этом. Аврелий устоял перед искушением. Канон не смог одолеть никого из нас.
— А Кулан? — только сейчас спохватился Конан. — Где колдун? Почему я его не вижу здесь?
— А он пошел куда-то вперед, с духами беседовать, наверно, — безмятежно объяснил Майлдаф.
— Что?! — взревел король. Не тратя времени на бранные слова — он еще успеет их высказать, — Конан ринулся вперед по пещере.
Пробежав локтей двести или триста, благо грунт был ровный, король влетел в еще одну круглую залу. На полу сидел живой и здоровый Кулан. Перед ним пылал огонь костра, разведенного, впрочем, весьма нетрадиционным способом: огонь оплетал рисунок, выложенный мхом и щепками в круге, где мох был вырван.
— Да это же знак Юхиббола! — вырвалось у Конана. — И ты решился его начертить?
— Да, огнем, — улыбнулся пикт и посмотрел на короля озорным и торжествующим взглядом. — Я ведь жрец Юхиббола, мне можно!
— Зачем? — не понял Конан. — Разве нас преследовали звери?
— Нет! — помотал головой пикт. — Канон брал пугающие нас образы из тайных глубин нашего разума или из нашей больной совести. Но сам Канон — это такой большой зверь. Я уяснил это, когда он настиг нас.
— Тебе тоже явилось что-нибудь? — поинтересовался король.
— Да, и это было очень неприятно, — ответил юноша. — Ко мне приходил Зогар Саг.
— Кто?! Этот демон из Пущи?
— Да, это был он. Он ругал меня за то, что служу тебе, и говорил, что теперь я сделался великим колдуном и должен заняться черной магией, иначе меня убьют черные колдуны. Я ответил, что и вне черной магии есть много нераскрытого, и он был вынужден согласиться со мной. Тогда я спросил, есть ли средство победить Канон без черной магии, так чтобы он не просто оставил нас, но рухнул навеки.
— И что? Он ответил? — Конан ждал, затаив дыхание.
— Да. Он сказал, что это совсем несложно. Надо начертить знак Юхиббола, но не просто так, а огнем. Это подчинит Канон и одновременно освободит зверя в нас. Мы попрощались, и я сделал, как он сказал. Тут же раздался вой, очень страшный и тоскливый…
— Я слышал его, — нетерпеливо кивнул Конан. — Ты можешь поручиться, что старый чернокнижник, да еще покойник, не обманул тебя?
— Уверен, — опять улыбнулся Кулан. — Это ведь не мог быть сам Зогар, он уже давно мертв. Это был образ Зогара, который я сохранил в себе, не более. Канон рухнул, и теперь паки свободны. И беззащитны, — добавил Кулан. — Но теперь я не знаю, где они, потому что не чувствую их колдовства — оно развеяно мною. Зато посмотри, как горит камень в перстне! Мы близки к цели!
Кулан поднял вверх руку. Зеленый камень не просто светился, он переливался всеми оттенками зеленого.
— Он даже стал немного теплее! Попробуй!
Конан дотронулся до камня. И правда, зеленый самоцвет был гораздо теплее обычного.
— Беззащитны?! — усмехнулся Конан, имея в виду паков. — Луки-то у них остались…
Внезапно он чуть ли не кожей ощутил, что из темноты двух ходов, которые вели из зала, за ними наблюдают.
Глава восьмая «ДА ЗДРАВСТВУЕТ КОНАН!»
Быстро! — рявкнул Конан и, схватив за руку не успевшего ничего сообразить пикта, потащил его в туннель, из которого они недавно вышли. Едва успели они вбежать туда, как о стену ударилась первая стрела.
— Падай! — гаркнул киммериец и толкнул юношу на землю, к стене, а сам кинулся к противоположной.
