— Партия за Океан сыграна, — молвил Тэн И. — Осталось войти в комнату, где лежат приготовленные дары. Серьезные игры кончены. Продолжается смешное кхитайское шествие — жизнь. Кто знает, какую маску сорвет перед вами будущее? Пойдемте, госпожа.
Опершись на руку Тэн И, Этайн пошла вниз по узкой тропинке. Океан ритмично шумел, словно утверждая преходящесть всего сущего.
* * *
Договор был подписан тем же днем. Появление Конана со свитой и признавшимися и готовыми еще неоднократно признаться во всех мыслимых и немыслимых злодеяниях и всех смертных и бессмертных грехах зачинщиков заговора стало для всех большой, но, кажется, даже приятной неожиданностью. Мило и Фердруго, проведя в вынужденном общении несколько дней, нашли друг друга весьма достойными и благородными людьми и даже решили как-нибудь вместе поохотиться и поплавать по морю, благо рассказ монарха из Кордавы о свирепой буре привел Мило в неописуемый восторг: аргосцу тоже воэмечталось побороться со стихией и совершить тем самым какой-нибудь подвиг.
Порешили дружить, помогать друг другу, пресекать поползновения кушитов и ванахеймцев, повнимательнее следить за шемитами, а стигийцев и Барахас и вовсе объявили лютыми врагами и торжественно поклялись прищемить им хвост и сослать всенепременно на галеры. Аквилонии дозволялось строить корабли, содержать их за соответствующую мзду в портах Аргоса и Зингары, нанимать беспрепятственно моряков и торговать всюду, где душе будет угодно, платя при этом льготные пошлины. Все понимали, что до достижения описанного единства пока было очень далеко, но и разорвать договор было трудно — так уж хитро его состряпали — да никто и не собирался этого делать.
Мило чрезвычайно обрадовался возвращению целым и невредимым обожаемого младшего сына, прослезился даже. На радостях пообещал женить Конти на полюбившейся ему деве, о благополучии коей тут же поведал ему Сотти. Градоначальника Мерано король собрался было вернуть к мессантийскому двору, но градоначальник был непреклонен в своем намерении сложить дела, чем весьма огорчил Мило. Впрочем, Сотти немедленно порекомендовал на сей важный пост своего приятеля Вьялли, и король всерьез занялся рассмотрением данной кандидатуры.
Погибшим смертью храбрых Арриго, братьям Родригесам и другим членам экипажа «Полночной звезды» зингарцы воздали почести, Норонье было вынесено порицание за небрежение (но с должности его не сняли, учитывая значительность прежних заслуг перед двором), а вернувшемуся вместе с послами Аргоса, ездившими в Тарантию и державшими там совет, Мегисту вручили регалию и отсыпали тысячу пятьсот сорок шесть монет золотом — так посчитало казначейство.
На тысячу монет Мегисту присмотрел себе недурной корабль, товар и нанял экипаж, а на триста монет устроил на борту «Полночной звезды» пышное празднество. Участвовали, кроме Хорсы и безвременно павших, все, кто отплывал на борту нефа из Кордавы.
Преступников, изловленных Конаном и Запатой, заключили в крепость для дальнейшего дознания, а следствию поручили проверить деятельность гильдии «Гамилькар» в портах Аргоса и Зингары.
Что касается короля Аквилонии, то авторитет его на Океане сделался непререкаем, и киммериец стал более популярен в Мессантии, чем даже Мило или принц Конти. Слухи о черном драконе все же каким-то образом распространились по городу, и вскоре на улицах можно было видеть, как перекрашиваются вывески на тавернах и художники малюют там страшного черного змея с крылами, хвост коего закручивается в надпись: «Черный дракон».
Барон Полагмар был весьма горд собой и приглашен чаще бывать в Тарантии и Фрогхамоке.
* * *
Прошло семь дней. Торжества кончились, и государственные заботы призывали к себе. Конан со свитой собирался сегодня покинуть Мессантию и отплыть вверх по Хороту домой. С аквилонцами уезжал и Меццо. Кажется, ему удалось немного скрасить эти дни для графини Этайн.
Конан, Тэн И, Евсевий, Майлдаф и Гонзало стояли на корме «Полночной звезды», встречая рассвет.
— Итак, игра доведена до конца, — говорил Тэн И. — Я не берусь утверждать, государь, ибо не являюсь мастером ее, но на моей памяти нет ни такой стратегии, ни многих комбинаций, что были проделаны в эти дни. Ключи от Океана были нашим выигрышем, и мы их добыли.
— Сомневаюсь, — отвечал Гонзало. Ему было рассказано обо всех невероятных приключениях, и старый морской волк и бывший пират нимало им не удивился. — Океан неподвластен воле человека, сколь бы ни был он силен или сведущ в магии. Море останется при своем, проглотит все материки и острова, кто бы ни населял их прежде, и выплюнет новые, если захочет. Но вы все равно сделали то, чего не достигал никто, как бы ни хвалились прошлым на ваших Островах Бейдиганд Справедливый, Ллейр или Песнопевец. Я бы хотел как-нибудь доплыть туда, да, боюсь, грехов многовато. Может быть, Фрашку сумеет.
— Ты не прав, Гонзало, — возразил Евсевий. — Мы не собираемся властвовать над Океаном. Мы лишь желаем не причинить ему бед, дабы он не чинил вреда нам. Сотти рассказывал о том, что видел в пещере за зеркалом. Мы, наверно, тоже хотим попасть в такое место и подольше не уходить оттуда.
— И чтобы Океан был на нашей стороне, — добавил Майлдаф.
Все сказано верно, — заметил король Конан. — И ты тоже прав, Гонзало. Только мне трудно представить себе такое место. Даже на Островах я думал не о садах и белых башнях, а о том, как бы проникнуть в Стеклянную Твердыню этих злых духов и увести у них третий свиток. А еще больше я думал о том, как бы попробовать вина, что делают из растущего на Островах винограда. Тебе, Тэн И, Бейдиганд Справедливый предлагал, но ты не пьешь. Хорсу напоили так, что он… Ну ладно, об этом рассуждать печально, хотя как еще посмотреть. А вот я не успел попробовать. Так или иначе, месьоры, некогда нам будет радостно вспомнить и это…
* * *
Праздник в тарантийском королевском дворце отгремел — играли свадьбу Майлдафа и королевы Народа Холмов.
В музыкальном зале, где вечно было холодно, а потому часто топили камин, остались только слуги, чтобы убрать мусор и помыть пол. Кроме них в зале были еще двое: графиня Этайн и Меццо. Они сидели друг напротив друга на изящных, офирской работы стульях. Рука у аргосца зажила, и теперь они играли дуэт, разные пьесы и мотивы. Получалось очень складно. В Бельверусе Меццо постигал разные дисциплины, но более всего преуспел он в музыке. Почти все аргосцы и без того были от рождения способны к сему сладкозвучному искусству, а Меццо — более многих. В Немедии же под надзором тамошних наставников к его способностям добавилось знание теории, благодаря чему еще развился его талант в импровизации.
