– С какой стати этот демон напал на царя? – спросил Люг.– И кто дал ему плоть?
– Демон сей, если я прав, по природе своей нападает на первое живое существо, что видит пред собой. И хотя на самом демоне нет власти призвавшего его, но есть сила. Как верно заметил Друг Царя, демон не может по собственной воле обитать в нашем мире. Равно, как и ты, царь, не можешь обитать в мире сего демона. Но мал, ничтожно мал собранный мною пепел невидимого!
– И все-таки ты надеешься вызнать кое-что?
– Даже птица в небе оставляет след, по которому предсказывают грядущее. Даже выброшенная тобой за ненужностью мысль возбуждает эхо в каком-либо из множеств миров. Потому я обращусь к солидарным мне силам. И – узнаю!
– А зачем на Императора натравили демона – ты узнаешь? – спросил Люг.
– Царю лучше ведомы его помыслы и намерения. Кто его враги? Узнай – и получишь ответ на свой вопрос. А пока, прошу тебя, повелитель, пусть собрат мой Бауран Семиглаз побудет у твоего шатра.
– Пусть,– согласился царь.– Но не дай ему Ашшур услышать что-либо, кроме поступи Сил Зла!
– Он будет слеп и глух к твоим тайнам, как могильный червь! – заверил Верховный маг.
– Даю тебе срок до завтрашнего вечера,– сказал Фаргал.– Ступай, не теряй времени!
– Разумное решение,– сказал Люг, когда маг вышел.– С одной стороны, солдатам не помешает отдых, с другой – днем такая жирная приманка, как ты, мой царь, еще более опасна. Если тот ловкий колдун пронюхает, что у него только день времени, то ему ничего не останется, как забросить сеть не медля! А уж ты – такая рыбка, мой царь, что разорвет любой невод!
– Это так! – воскликнул Фаргал, и глаза его сверкнули.– Я люблю, когда на меня охотятся!
И сжал огромный кулак.
Вошел Бехер.
Начальник царской стражи лично принес тючок с одеждой и вооружением вождя соктов. Пока Люг одевался, Фаргал приказал призвать к себе Шотара и Дарзара, тысячника Алых. И предупредил Бехера, что неподалеку от его шатра обоснуется маг Бауран. А затем еще раз наставил Бехера, как следует охранять его, царя Карнагрии.
Начальник стражи выслушал с непроницаемым лицом. Он не хуже Фаргала знал, что следует сделать. И Фаргалу достоинства Бехера были хорошо известны. Но таким образом Император сделал начальнику стражи выговор за свою испорченную кожу.
– Стоило ли унижать его, мой царь? – вступился за Бехера вождь соктов, когда начальник стражи отправился рассылать гонцов.– Разве он виноват? Это же колдовство!
– Не виноват часовой,– строго ответил Фаргал.– А начальник царской стражи не имеет оправданий! Если меня убьют, Бехер ответит собственной жизнью. Даже если он в это время находился за тысячу миль от царя по собственному приказанию своего государя! И это, говорю тебе, очень мудро для такой державы, как Карнагрия. Вот ты недавно пошутил над советами Саконнина…
– Ладно, ладно! Я понимаю, что именно начальнику царской стражи проще всего подсыпать в твой кубок яд.
– Или отвернуться, когда это сделает другой. Впрочем, в Бехере я уверен почти так же, как в тебе, мой друг. Но в тебе – больше! Потому что и сейчас ты появился раньше, чем он, хотя до твоего шатра в десять раз большее расстояние.
– Я немедленно велю перенести его поближе,– отозвался Люг.
– А ведь я,– продолжал Фаргал,– так и не поблагодарил тебя.
– Пустое, мой царь! – отмахнулся сокт.– Моя жизнь – твоя. Это мне следует благодарить тебя! Давай – о деле. Я послал бы пару разъездов прочесать окрестности.
– Нет. Может спугнуть «охотника». Подождем, что скажет Мескес.
– А…– махнул рукой сокт.– Я уверен, он не скажет ничего путного. Я не протестовал против днёвки только потому, что торопиться нам некуда. Воинам не помешает отдых. А твой маг…
– Не торопись! – остановил его Фаргал.– Не искушай Судьбу!
– Ладно! – усмехнулся вождь соктов.– Тогда ставлю десять золотых твоей собственной чеканки, что колдун ничего не сможет.
– Принято! – усмехнулся царь.
Люг проиграл. За час до захода явился Мескес и подал царю перстень с прозрачным камнем, выточенным в форме шестигранной пирамиды.
– Надень его на средний палец левой руки! – сказал маг.
Царь с сомнением оглядел перстень. Вряд ли он подходит даже для мизинца. Но попробовать можно.
– Мой повелитель! – воскликнул Мескес.– Я сказал: на средний палец!
– Да ты посмотри на мой палец! – воскликнул Фаргал.– Разве это колечко на него налезет?
– Налезет! Надевай! – уверенно сказал маг.
Царь покачал головой, но попытку сделал. И едва черный металл коснулся пальца, колечко растянулось, словно сделанное из упругого шелка, и само скользнуло на палец, удобно облегая третью фалангу.
– Поверни его камнем внутрь и сожми кулак, мой повелитель,– произнес маг.
Фаргал выполнил сказанное, и, когда он разжал руку, внутри камня затеплился красный огонек.
– Сделай так! – Маг, держа перед собой ладонь левой руки, совершил полный оборот.
Царь повторил его действие, и, когда рука оказалась напротив уже зашитого ткачом разреза в стене шатра, камень запылал, как уголь, который овеял порыв ветра.
– Твой враг – там! – не без самодовольства заявил Верховный маг.– И где бы ты ни был, камень, по твоей воле, укажет путь. А когда цель будет близка, то есть ты окажешься рядом с колдуном, камень загорится зеленым.
– Я вознагражу тебя, Мескес! – пообещал Фаргал.
– Благодарю, мой повелитель! Я этого заслужил. Но прошу тебя: будь начеку, иначе кто вручит мне награду?
Что ж, он заслужил и право на шутку.
– Государь позволит мне удалиться?
Царь кивнул, и маг поспешно вышел. Фаргал не отрывал глаз от камня, неизменно вспыхивавшего, когда рука вытягивалась в нужном направлении.
– Интересно, мне он тоже придется впору? – поинтересовался Люг.
Фаргал удивленно взглянул на сокта.
– Это было бы кстати,– продолжил вождь.– Потому что именно я возглавлю отряд, который приведет тебе колдуна.
– Ты?
Глаза царя, сузившись, уперлись в темные глаза Люга.
– Перстень-то – на мне!
– Так сними его! – предложил сокт.– Ты полагаешь, что я хуже тебя разбираюсь в колдовстве? Или что мой меч выпотрошил меньше нечисти? Не думаю, что твоя армия станет повиноваться мне, если тебя превратят в паука!
– Меня не так просто превратить в паука! – возразил Фаргал.
Но взялся за перстень: вождь был прав.
Однако волшебное кольцо решило по-своему. Оно словно вросло в палец царя.
