пальца.
Со мной что-то было не так.
Кэлум встал на колени у моих ног, взялся за мой новый ботинок, развязал шнурки, стянул его и носок. Даже я увидела багровую опухоль вокруг лодыжки. Казалось, она выпирала между ногой и ступней.
– Гребаные боги, – выругался Кэлум, наклонив голову вперед.
Он разорвал простыню на полоски, осторожно обмотал ими лодыжку и лишь потом надел носок.
– Прости, – пробормотала я, понимая, что резко замедлю скорость нашего похода.
Кэлум никак не мог нести меня в течение нескольких дней, чтобы лодыжка зажила полностью, да и вообще мне повезет, если я смогу ходить завтра.
– Перестань извиняться за то, в чем ты не виновата. Ты же не хотела падать в этот чертов овраг. Ты бежала, спасая свою жизнь. Мне надо было просто убить их. По крайней мере, тогда ты бы осталась целой.
– Нельзя убить нескольких человек из-за какого-то плаща, Кэлум, – сказала я, качая головой.
Что-то мелькнуло в тени его глаз, когда он обратил внимание на мое лицо.
– Может, и нельзя, но я бы убил их всех за то, что они подвергли тебя опасности.
Когда он осторожно надел ботинок мне на ногу, я сглотнула, втянув в себя прохладный воздух.
– Тебя это пугает, детка? Я могу далеко зайти, чтобы защитить тебя.
Кэлум встал и протянул мне руку так, что это выглядело чем-то большим, чем просто предложение помочь мне встать. Мне казалось, что, приняв его руку, я приму его жестокость и готовность убивать тех, кто встанет у него на пути.
– Да, – призналась я, не в силах постичь такую реальность.
Интересно, убила бы я людей, которые хотели бы причинить вред Кэлуму, чтобы защитить его? Они ведь ни в чем не виноваты – они просто хотят выжить.
Нет, я не считала себя способной на это.
– Хорошо. Возможно, теперь ты станешь думать и поостережешься подвергать себя ненужному риску. Для всех лучше, если ты будешь находиться в безопасности, раз ты не хочешь размышлять над тем, что я сделаю, если кто-то попытается забрать тебя у меня.
Он привязал сумку к своей спине, одну руку просунул мне под колени, вторую под спину, поднял меня на руки и понес, как будто в колыбели, вверх по заросшему ежевикой склону оврага. Этот склон был не таким крутым, как место, где я упала, и вскоре перед нами замаячили горы. Кэлум выбирал путь, определяя, где можно найти больше пещер и, надеюсь, место, чтобы спрятаться, пока у меня не заживет нога. Прямо сейчас мы теряли время с каждым прошедшим часом, поскольку самостоятельно передвигаться я не могла. Я была для него обузой и все же не могла заставить себя улизнуть ночью.
Мне достаточно было представить, что Кэлум сделает со мной, когда снова найдет, и это удерживало меня рядом с ним. Я не переставала спрашивать себя, как моим спасителем оказался человек без моральных принципов и ограничений и с явным непониманием, как надо ухаживать по-настоящему.
Ведь не просто же так он решил, что женщина принадлежит ему и что он должен ее защищать, после всего нескольких дней, проведенных вместе.
Верно?
Я сидела у входа в пещеры, солнце садилось, и на горизонте уже начинали танцевать тени. Свет, который оно отбрасывало сквозь кроны ветвей и вечнозеленых иголок, заливал лесную подстилку жутким сиянием, пока Кэлум пробирался сквозь подлесок. Он проводил ладонями по корням деревьев и пням, ища мох и какой-то лист, из которого, по его словам, можно было сделать примочку, чтобы опухоль у меня на лодыжке скорее спала.
Вот уже не ожидала, что такой человек, как Кэлум, может знать о примочках. Наверное, эти знания он получил в библиотеке отца.
Он двинулся к другой пещере, вход в которую был гораздо больше, и я сразу же занервничала. Вход был на виду, а пещера – достаточно вместительной, чтобы звери могли входить и выходить под покровом темноты.
Кэлум спрятал травы и мох, которые собрал, в сумку, перекинул ее через плечо на спину и лишь потом подошел ко мне и забрал меня с пня, на котором я сидела. Без лишнего шума он поднял меня, перекинул через плечо и пошел, придерживая одной рукой и помахивая топором в другой.
– А поаккуратнее и поудобнее нельзя меня посадить? – проворчала я, приподняв голову ровно настолько, чтобы к ней не прилила кровь и не вызвала головокружение, когда он неторопливо пробирался через вход в пещеру.
Кэлум же на ходу насвистывал, совершенно не заботясь о теле, как мешок с корнеплодами висевшем у него на плече.
– Так я смогу быстрее сбросить тебя, если придется отбиваться от пещерного зверя, – сказал он, уверенно шагая вглубь пещеры.
– Еще лучше. Просто прекрасно, я прям мечтаю, когда меня сбросят на камни, – сказала я, чувствуя необходимость поспорить с ним просто так.
Мне был ненавистен сам факт, что я так сильно завишу от него. Я даже идти не могу самостоятельно, не говоря уж о том, что без его заботы и помощи мне не выжить.
– Я бы предпочел сбросить тебя на камни, чем смотреть, как с твоих костей сдирают плоть. В конце концов, у тебя такая красивая плоть, – сказал Кэлум и шлепнул меня по ягодицам рукой, которой удерживал на плечах.
– Эй!
– Тихо, – приказал он шепотом. – Мне нужно слушать.
– Хорошо устроился, – снова начала ворчать я, но после единственного протестующего слова закрыла рот.
Не стоило спорить. Мне тоже нравилась моя плоть, и не хотелось, чтобы Кэлума застали врасплох.
Он прошел в пещеру через входной туннель, который затем свернул в сторону. Здесь оказалось гораздо теплее. Когда мы подошли к нише в стене, Кэлум осторожно опустил меня на землю и достал мох с листьями для примочки и дрова, которые собрал для костра на ночь.
Я вытянула ногу перед собой, прислонилась спиной к стене пещеры и вздохнула. Мы не ели с самого утра, и казалось, что это скоро войдет в привычку. Почти всегда на ночлег мы останавливались только тогда, когда солнце уже садилось. Может, пока моя лодыжка будет заживать, нам удастся добыть немного еды. Если, конечно, посчастливится днем выбраться за пределы пещеры, то можно попытаться поискать ягоды или еще какие-нибудь плоды. Но следовало поторопиться, пока они не сгнили или не замерзли.
Как только огонь разгорелся, Кэлум схватил два камня и использовал их, чтобы измельчить травы. Добавив немного воды, превратил в густую кашицу.
– Я и сама могу, – запротестовала я, когда он начал снимать с
