выпало дежурить уже под утро. И раз уж ночь прошла спокойно, я предложил не будить Кэт и обойтись одним мной. Дежуривший передо мной Пилигрим согласился. А потом завернулся в спальник и почти мгновенно отрубился.
Ещё какое-то время я ходил по берегу, вглядываясь в темноту. А когда начался рассвет, полез на большой валун — посмотреть, что происходит на большой земле. Вечером-то не особо получилось её в сумерках рассмотреть…
И очень удивился, когда увидел, что степь, примелькавшаяся за последние дни, здесь была какой-то странной.
Впрочем, самой большой странностью было то, что животные на горизонте почти не мелькали. Лишь небольшие их группки спешно двигались на запад, при этом явно стараясь не останавливаться. И только после этого я обратил внимание, что с травой что-то не так…
Мне пришлось понаблюдать ещё час, пока солнце, наконец, не осветило окрестности, чтобы понять: тут недавно был пожар. Причём ещё какой пожар! Насколько хватало взгляда, простирались чёрные проплешины, едва-едва прикрытые свежей травой.
Следы пламени виднелись даже на южном берегу. А ведь там растительность была не такая буйная, потому что ютилась среди камней.
А потом я посмотрел на восток…
И понял, что мы уже близко к конечной точке экспедиции.
Там, на востоке, простирался унылый и грустный пейзаж без конца и края. Чем дальше, тем меньше было травы и растений. И тем больше попадалось гари и пепла. И если меня не подводило зрение, то на горизонте холмы были и вовсе голые, лишившиеся любой растительности.
Мы стояли в преддверии тех самых земель, которые затронул взрыв сегмента станции. Наступала заключительная часть нашей экспедиции…
И, судя по всему, она обещала быть очень мрачной.
Глава 21
Натурально, мертвое
Дневник Листова И. А.
Пятьсот девяносто четвёртый день. Горелый край.
Весь прошлый день мы плыли медленно и осторожно. В снаряжении, которое нам выделили, был анализатор внешней среды. Именно его СИПИН и предложил установить на носу лодки, чтобы понимать, что происходит вокруг.
Если бы анализатор обнаружил вредные примеси или радиацию в воздухе, то немедленно бы об этом сообщил. Но пока мы плыли по реке, прибор упорно молчал. И лишь успокаивающе попикивал, как бы говоря нам, что, мол, всё нормально, он работает.
А вот пейзажи чем дальше, тем больше были похожи на пейзаж планеты, на которой и жизни-то никогда не существовало. Если поначалу ещё попадались островки зелени, сумевшие пробиться сквозь копоть и пепел, то чем дальше — тем меньше их оставалось.
Я даже попросил Грима и Бура причалить днём к берегу, чтоб забраться на ближайший холм и осмотреться. И, как стало заметно с холма, мы находились в пределах огромного горелого пятна, которое простиралось далеко на север.
Животные предпочитали обходить его стороной. И у них на то было множество причин. В воздухе пахло дымом и смертью. А ещё попадались скелеты и гниющие трупы зверей, имевших глупость забрести сюда.
Далеко на северо-востоке виднелись закопчённые бесформенные останки станции. Они не только пострадали от пожара, они ещё и оплавились. Но оставались по-прежнему узнаваемыми. Оставалось разве что поразиться мощности взрыва, сумевшего так далеко зашвырнуть огромные куски обшивки.
Край, по которому мы плыли, принадлежал теперь не природе, а смерти, запустению и копоти. Зато в эту ночь нам удалось выспаться. Хищникам здесь просто нечего было делать.
А с утра мы снова поплыли сквозь горелый край. Скорость передвижения заметно упала: ни Бур, ни Грим не хотели на полной скорости влететь в какую-нибудь пакость, будь то токсичное или радиоактивное облако. Так что наши лодки двигались чуть быстрее обычного пешехода.
Запас органических материалов мы скинули прямо в пассажирскую часть лодки, отчего борта едва не черпали воду. Но лучшее так, чем остаться без транспорта. А в середине дня впервые тревожно пиликнул анализатор на лодке Бура…
Кинувшийся к нему Мелкий сразу же замахал, чтобы рулили в сторону берега. И уже через минуту, таща с собой массивный ящичек, мы выбрались на засыпанный хлопьями пепла пляж.
— Кароче, на! Прибор говорит, есть радиация! — нервно сообщил Мелкий. — Ну, типа, не сейчас есть… А типа была!
— Дай погляжу! — потребовал Грим.
Он внимательно всмотрелся в показания, а затем покачал головой:
— Пока всё нормально…
— Да какое нормально! — возмутился Мелкий, попытавшись вырвать у разведчика прибор. — Было излучение в один миллирентген в час! Смотри, на! Ты норму, штоль, не знаешь?
— Ну, во-первых, нормы везде разные. В некоторых местах и сотня микрорентген в час — норма! — Грим отвёл подальше руки с ящиком, не позволяя забрать у себя анализатор. — А во-вторых, на пляжах Бразилии и больше бывает. Бывало…
— Но!.. — снова начал гопник, но тут уже в разговор вступил Бур:
— Мелкий, угомонись! Если у тебя радиофобия, значит, не надо было с нами ехать! А Грим прав: это пока ещё неопасно.
— Какая радиофобия, на! Я ничем таким ваще!.. — Мелкий запыхтел, пытаясь подобрать весомое оправдание.
— Всё зависит ещё и от типа излучения, — спокойно кивнул Грим, раскрывая графики на экране прибора. — Но общая тенденция… Радиационный фон растёт. Надо решать, что будем делать.
— А какие варианты? — уточнил я.
— Первый вариант: продолжаем плыть осторожно и медленно, — ответил разведчик. — Тогда сможем ещё какое-то время обойтись без скафандров. Второй вариант: надеть защиту и гнать вперёд на всех парах. Но если там впереди реально опасно… Тогда да, можем влететь в неприятности!
— Не думаю, что там есть реальная опасность! — вмешался в разговор СИПИН. — Наши удалённые замеры показывают, что ничего смертельного нет. Но местность вокруг эпицентра взрыва выжжена на многие километры.
— Тогда вопрос: а что именно там нужно проверить? — уточнил Пилигрим. — Какие следы присутствия восставших СИПИНов интересуют?
—
