– Не пущают, – обиженно и недоуменно протянул Гриць, смотря вперёд.
– Иван! – окликнул волхва атаман. – Что чуешь?
– Ничего, – пожал плечами юноша. – Нет впереди ничего волховского.
– А стена есть, – сердито прорычал Эйрик, отряхиваясь. – Я её рукой коснулся, холодная, как лёд.
– Не пуска-а-ают, – протянул Спесь Федорович, сердито щурясь. – А ну на весла, братцы! Коли не пускают, значит, нам туда и надобно!
Гнулись крепкие вёсла, отсчитывал ритм атаман, возмущенно лаял щенок, но ладья так же стояла на месте.
– А ну навались! – вконец рассвирепел Кудаглядов и сам схватился за весло. Все упирались, только тревожно смотрел вперёд сусанин, нервно перебирая пальцами на правиле. – Иван! – возмущенно закричал Геллер, – Вдарь-ка молункой по этой стене!
– Не могу! – в отчаянии выкрикнул волхв. – Не вижу я ничего впереди! Не волхв я, а только ученик! А даже если бы и был волхвом, то не колдуном же! Волхвы не кидаются молниями, они только защищают!
– Так вот и защити нас! – ответил Лисовин, напрягая мускулы так, что весло уже трещало. – А то помрем же от любопытства!
К хохоту мужиков примешался какой-то низкий звук, воздух окрасился багровым, и с тоненьким обиженным звоном рухнула преграда, и впереди, совсем рядом, до самого неба вскинулась чёрная каменная скала. Яростным хохотом отозвался бурный прибой, и рванулась вперёд, на камни, высвобожденная ладья.
– Правая табань!! – рёв кормчего заставил задрожать камни и замолчать прибой. Пена от весёл скрыла волны, но ладья не подвела, крутанулась «на пятачке» и заскользила по враз стихнувшим волнам совсем рядом со стеной.
– Это куда мы попали? – почесал затылок Кудаглядов, задирая голову в попытке увидеть вершину стены. Шапка упала, но атаман только растерянно произнёс:
– А солнце, солнце-то где?
Все как-то сразу вздрогнули и, опустив весла, задрали головы. Солнца не было, как не было и туч. Какая-то серость клубилась высоко-высоко и, видимые только слегка, стремительно проносились тёмно-серые тени.
– А ну не зевать, через коромысло брашпилем вам в аштревень, чтоб всех клюзануло через шпангоут в левую брамс-рею!! За весла держитесь, а не за шапки! – густая морская брань быстро привела в чувство ватажников и, повинуясь ударам весёл, ладья отошла от столь негостеприимного брега. Так и погребли, держась за причудливо изгибающуюся скалу. Ветер тоже исчез, и судно легко скользило по застывшей маслянистой воде. Атаман хмурился и всё пытался выведать у волхва, не чует ли тот колдовства или ворожбы.
– Ничего нет, – устало отвечал Иван, ежась от непривычного ощущения пустоты. – Вообще ничего, даже море безжизненное, а берег – пустое место.
– Не наш это мир, совсем не наш, – сердито бросил сусанин, не сводя недоверчивого взгляда со скалы. – Не вижу я пути впереди, и даже вода здесь мертвая, и те волны – одинаковые.
Щель в скале открылась внезапно, но Гриць был настороже, и ладья легко скользнула в проём.
– А ну не зевать! Глядеть в оба!
– Ух, ты, фиорд! – Эйрик на мгновение обернулся и окинул взглядом нависшие по бокам стены. – Коли полосатый парус увидим, то оружаться сразу надо!
– Не спеши, – одернул его Кудаглядов. – Чует моё сердце, что единственный здесь парус только у нас.
Атаман был прав: покружившись между скал, ладья выскочила в широкую бухту, и гребцы сразу подняли весла, не дожидаясь приказа. У залитых, гладких с виду, причалов не было ничего, только у дальнего из воды торчала мачта. Блестели неведомым материалом окна у одинокого домика, и, обставленная серыми колоннами, вверх убегала дорога. Тишина, замершая над бухтой, нарушилась только тогда, когда дубовый носовой брус отчетливо стукнулся о стенку.
– Дозвольте на берег сойти, хозяева? – атаман скинул шапку и поклонился.
– Кого вопрошаешь, атаман? – хищно раздувая ноздри, кинул Непейвода – Нет тут никого, ни живых, ни мёртвых.
– Зато есть мы, – держась за поясницу, с кряхтением разогнулся Спесь Федорович. – А стоит хоть раз забыть о вежестве, так разруха и начнётся. А ты, Иван, хоть и не признаешься, что волхв, осмотри-ка край сей умениями своими.
– Ну какой же я волхв? – страдальчески поморщился парень. – Учиться мне еще и учиться, да и к вам я нечаянно попал.
Сусанин усмехнулся, стоящие вокруг мореходы переглянулись, пряча улыбки, а Спесь Федорович расхохотался:
– Ива-а-ан! Сам-то подумай, что у твоего учителя нечаянно выходит?
Иван хотел было ответить, задумался, и в этот момент обостренному восприятию помнилось, что на миг дрогнули горы и все услышали Голос:
– Коль с добром пришёл, так сходи, мил-человек…
Встрепенулся Гриць и недоуменно огляделся по сторонам. Так же закрутили головами и все остальные. Но никого не было видно, и тишину над бухтой никто не нарушил. Голос звучал в голове у каждого, но Спесь Федорович не посрамил ватажников. Не моргнув взглядом, он опять поклонился, и спокойно спросил:
– Не обидим ли мы хозяев земли сей, если спросим дозволу развести костёр на берегу? Давно в море, хочется горяченького поснедать.
– Не думаю, что будет им какая-либо обида, – с некоторой заминкой ответил невидимый собеседник.
Атаман повернулся к людям:
– Ну, что стоим? Разрешение есть, вам что, особая команда нужна?
Народ встрепенулся, и закипела работа. Кудаглядов подозвал Ивана и Геллера:
– Давайте пройдёмся малость, осмотримся.
Втроём, не считая увязавшегося за ними любопытного пса, друзья дошли до дороги, и Володимир сразу присел на корточки, не сводя зачарованного взора с гладкой поверхности:
– Вот так чудо, и как это они смогли? Нет, ты только посмотри! Ни одной щербинки!
– Чудо, чудо… – брезгливо проворчал атаман. – Ты лучше скажи, колонны-то зачем стоят? Для чего они?
Заинтересованный Иван подошёл поближе: действительно, светло-серые колонны отличались друг от друга. Некоторые стояли мертвые. На других сверкало кольцо верхушки, а совсем редкие ещё и переливались по всей высоте.
– Не прикасайтесь к ним, – неожиданно попросил Голос.
– И в мыслях не было! – гневно отрезал Кудаглядов и решительно спрятал руки за спиной, а псина, уже задравшая лапу мгновенно отлетела от столба, не забыв презрительно гавкнуть, типа «не очень-то и хотелось, да!»
– Это хорошо… – прошелестел звук в головах, и вновь воцарилось молчание.
Немного помявшись, ватажники повернули обратно и успели заметить стремительный проблеск неведомой твари. Сороконожка с мерцающими синими полосами по бокам шустро выскочила из-за колонны, промчалась среди растерявшихся кашеваров и, приподняв верхнюю часть туловища, плюнула в разгорающийся костёр чем-то белым. Огонь зашипел и погас. Побагровевший Лисовин осторожно нагнулся и, схватив дрын, метнул его в огнеборца. Впрочем, не попал. Сороконожка, не дожидаясь благодарности, так же мгновенно утекла обратно. Обескураженный пёс задумчиво гавкнул ей вслед и вопросительно посмотрел на людей. Гнаться за незнакомцем ему не хотелось.
