Смерть ринханто - Габриэль Коста

– Тс, неплохо, – кинула она и вновь кинулась в атаку.

Фактически их рукопашная схватка ничем не отличалась от обычной, человеческой, просто вместо стали они использовали когти да клыки. Лишь скорость, реакция и сила напоминали, что сражаются оборотни. Ледая спрятала когти и решила зайти с другой стороны. Она превосходила противника в ловкости, поэтому пара крепких ударов кулаками по блоку для отвлечения внимания, размашистый, но быстрый удар ногой по правому боку Линдалиса и последующая за ним подножка возымели должный эффект, опрокинули врага на лопатки. Если Линдалис использовал свою металлическую кожу, то Ледая решила одолеть его с помощью змеиных маневров. Она с трудом могла его поцарапать, однако сжать и выдавить его внутренности наружу – запросто. Поэтому Линдалис успел лишь набрать воздуха перед тем, как руки Ледаи сомкнулись на его груди, а ноги обхватили живот. Ей даже не пришлось выпускать животное обличье, чтобы получить превосходство.

– Я… – но не успела она договорить, как улыбка исчезла, и ее лицо исказила гримаса боли.

Ледая тут же отпустила Линдалиса и откатилась в сторону. Из кожи на животе пресса начали расти пламенные орхидеи и укрывать рваную рану на левом боку. Кровь потекла с уголков губ. Она не сводила глаз с Линдалиса, который также поспешил воспользоваться преимуществами тела и уйти из захвата. Его локоть сломался и вывернулся в обратную сторону, нанеся удар. Ледая забыла, что у большинства насекомых иная анатомия, не такая, как у других оборотней. Они способны по желанию отращивать больше рук, крутить ими куда хочется или, вот как ее противник, напасть с тыла, используя шарнирные суставы. Регенерация и собственная искра за полминуты исправят ошибку. И все же Линдалис оказался на месте наследника не просто так. Ледая выпрямилась и сбросила с себя пламенные орхидеи, вытирая кровь с подбородка. Битва обещала быть непростой, и ей надо сделать первый шаг.

– Ну что же, погнали.

По арене разлетелся знакомый, но не менее пугающий стрекот гириены.

После того как Гилем сказал Рисе, что они отправляются на пепелище, ей только и оставалось поспевать за ним и пытаться вразумить. Однако он словно не слышал ее и несвязно бормотал что-то себе под нос, держа дистанцию. Риса с осторожностью следила не только за книгописцем, но и за тем, что их окружало. Охрана посмотрела на них с подозрением, но выпустила из столицы.

Они свернули куда-то в лес и начали петлять между деревьями. В ночь их прибытия все вокруг кишело насекомыми, грызунами и прочей мелкой живностью. Сейчас же лес будто вымер, и Риса знала – это не к добру. Лес замолкал лишь в случае опасности. А еще ее смущало, что никто не кинулся их останавливать. Королева Оборотней четко сказала, что вход к пепелищу запрещен. Даже специально не стала рассказывать, где оно и как туда попасть. И вот Гилем, возможно, ведет их в смертельную ловушку. В какой-то момент ей показалось, что Гилем стал исчезать между деревьями.

– Подожди! Подожди меня! Я не знаю дороги!

Стоило ей запаниковать, как спина книгописца показалась между деревьями. Точнее, он стоял между черными сожженными стволами и смотрел куда-то вдаль. Риса с бега перешла на шаг и наконец-то смогла перевести дух. Чем ближе она подходила к другу, тем меньше становились живых деревьев. В итоге она вышла на огромное поле, которое не могла объять взглядом. Ничего, кроме пепла. Ничего живого. В отличие от цветущего и многообразного леса здесь царила смерть. Даже молодые росточки не пробивались, а ближайшие растения будто сторонились поля. Риса пыталась отыскать причину, из-за которой это место запретили. Тут не поставили даже охраны. Она посмотрела на Гилема, который изучал округу, а потом медленно двинулся вперед. Риса застонала, но обрадовалась, что хотя бы темп он сбавил, и решила вновь попытаться достучаться до него.

– Ты можешь сказать, почему мы пришли сюда?! Королева Оборотней запретила нам. – Она поравнялась с книгописцем. – Здесь никого нет из охраны. Зачем нужно прятать выжженное поле и при этом не охранять его?

– Этому месту не нужен страж. – Голос Гилема стал ниже и вибрировал, словно это эхо. – Ни одно растение не может попасть сюда, как следствие, и оборотень трех сущностей. Никто из живущих на третьем материке не способен прожить здесь и мгновения, Риса.

– Ах, так это, получается, запрет для людей… – догадалась она. – Тогда нам точно нужно уходить отсюда! Мы в смертельной опасности. Если Королева Оборотней узнает, что мы ослушались ее и узнали бо́льше нужного, нам конец.

– Ты в безопасности, Риса. – Он говорил спокойно, пока они продолжали идти вперед. – Для тебя это поле из пепла, праха и смерти. Ничего необычного, а для меня… – Они встали ровно в центре. – Для меня это тысячи голосов… Я слышу их! Они зовут меня к себе! Они горят! Они требуют правды. Я должен рассмотреть получше! Если я не пойму, что здесь происходит, погибну. Не стоило тебе за мной идти. Не стоило!

– Гилем! – Тут Риса поняла, что влияние костра стало отпускать его разум и он возвращался к ней. Она схватила его за рубашку. – Прошу, возьми свою силу под контроль! Ты должен попытаться заблокировать ее! Закрой глаза, умоляю тебя!

– Риса… Я… – Он прошептал. – Я умираю.

Гилем упал на колени и закричал. Его разрывало на части от боли: голову словно обхватили две руки, желая раздавить, связки натянулись от напряжения, воздух в легких заканчивался, его плечи стало выворачивать назад, а позвоночник выгнулся почти до невозможного. Татуировка на голове светилась фиолетовым и с каждым мгновением становилась все меньше и меньше, стягиваясь в центральную сферу прямо над переносицей. Его не отпускали судороги до тех пор, пока вся сила не сконцентрировалась в одной точке между глаз. Гилем открыл веки, и его глаза горели фиолетовым светом, словно два драгоценных камня. Из уголков глаз потекли слезы, которые через мгновение стали кровавыми. Он начал бить руками по пеплу, продолжая кричать, пока не замер. Книгописец взял горсть пепла в руки и глубоко вздохнул. Казалось, он обрел контроль над телом. Рука разжалась.

– Вторая истина. Память четырех светил. То, что не скроет время.

Пепел с рук Гилема унес ветер, превращая в смерч. Он поднимал в небо прах и заставлял его мерцать на солнце. Риса попыталась коснуться плотной стены, но сильный