Сражение на суше тоже подходило к концу, и последнюю точку в нем тоже поставил мой флагман. Заняв позицию поближе к берегу «Святая Елена» одним своим видом распугала всех желающих продолжать сопротивление. Затем последовало несколько залпов по берегу, объяснивших даже самым упертым всю тщетность их надежд.
Впрочем, на ней меня уже не было.
Едва закончив с турецкими кораблями, я приказал спустить шлюпку и, взяв с собой Михальского с парой ратников, а также обиженных до глубины души Митьку с Петькой.
– Ян, ты лучше меня знаешь, что делать! – крикнул я на прощание Петерсону.
– Может на меня рассчитывать, ваше величество, – невозмутимо отозвался потомок викингов и приложил два пальца к своей видавшей виды шляпе.
На берегу нам подали лошадей, и я не без удовольствия сменил палубу на седло, как это и подобает рыцарю и монарху огромной страны.
– Как обстановка, фон Визен? – поинтересовался я у подведшего мне коня молоденького офицера.
– Турецкий военачальник выкинул белый флаг, мой кайзер! – сияя как начищенный до блеска медный котелок, доложил тот. – Генерал фон Гершов ожидает ваше величество, чтобы вы могли принять капитуляцию!
– А что казаки?
– При первых залпах наших пушек вышли из города и атаковали турок!
– Отлично! Кстати, отличные кони. Но, кажется, они не из моих конюшен?
– Так точно, – улыбаясь во все тридцать два зуба отозвался фон Визен. – Это лошади турецкого паши. Но, поскольку ваших до сих пор не выгрузили экселенц приказал подать вам этих.
– Вот бардак, – усмехнулся я, потрепав по плечу офицера, которого помнил еще мальчишкой. – Надеюсь, этим наши трофеи не ограничатся!
– Это точно, – плотоядно усмехнулся Михальский, озирая окрестности.
– А нам коней? – подал голос неугомонный Петька.
– Черт, чуть не забыл, – ругнулся я про себя. – Корнилий, будь другом, приставь к этим храбрым витязям пару своих людей и пусть глаз с них не спускают. В случае крайней необходимости, разрешаю обоих высечь!
– Государь! – вспыхнул от возмущения Дмитрий.
– Через рубашку, – поправился я, пристально посмотрев на своего наследника, отчего тот сразу сник.
– Где атаман Родилов? – продолжил я выяснять обстановку.
– Кажется, погиб.
– Что значит, кажется?
– Погиб, ваше величество!
– А полковник Панин?
– В бою!
– Вот так всегда, – усмехнулся я, – нет бы докладывать о своем геройстве, а он в драку полез. Чует мое сердце, не бывать Федьке генералом!
Когда я добрался до турецкого лагеря, все было кончено. Дружные залпы со всех сторон, но более всего с моря, убедили турок, что сопротивление бесполезно и они стали сдаваться. Первым к нам вышел Ибрагим-паша и, аккуратно положив свою драгоценную саблю перед копытами моего коня, И САМ опустился на колени. Его примеру один за другим последовали все остальные.
– Еще одна славная виктория вашего оружия, мой кайзер! – доложил раскрасневшийся фон Гершов. – Мы взяли в плен османского пашу и большую часть турецкой армии, весь обоз, всю артиллерию! Захватили шесть больших каторг и почти два десятка судов поменьше!
– Да, партия сделана. Ну почему же только моя? – милостиво улыбнулся я. – Ты командовал высадкой, тебе и слава!
А про себя подумал, что до полной победы еще очень далеко. Пока что мне удалось, подставив под удар пешку, забрать одну из фигур султана. Причем, пешка оказалась настолько зубастой, что почти сумела отбиться самостоятельно. Но у турок фигур много и партия пока что далека от завершения. Нам предстоит еще много разных гамбитов.
Не говоря уж о том, что играем мы жизнями людей и судьбами империй, отчего цена любой ошибки может стать непомерной.
КОНЕЦ
* * *
