Василису, готовы были пойти на всё, чтобы добиться своего. На первый взгляд заправляющим в их ватаге был конунг с налитым силой копьём в руках. Именно он с братом готовы были сами ввязаться в неравный бой. Не знаю, чем бы это закончилось, но вперёд, наконец, вышел третий молодой конунг, чью ауру я приметил.
— Благородный конунг Свен Ульрихсон, ты в своём праве не пускать нас к гостям, находящемся у твоего клана под защитой — начал он твёрдым с хрипотцой голосом. И хотя он не выкрикивал слова как другие, этот голос заставлял к себе прислушаться. — Однако, остался один небольшой вопрос, который стоит прояснить. Свен, а эти речники правда попросили у тебя или твоего сына свою защиту, или просто попросили доставить их сюда?
Вопрос прозвучал практически в полной тишине, так что его услышали даже те, кто стоял далеко. По всей видимости, он попал в точку, так что после этого не только все окружающие, но и даже союзник Свена одноглазый конунг, посмотрели на выделяющуюся в толпе высокого предводителя.
А тот замялся с ответом, ибо соврать он точно не мог. Зато воцарившейся тишиной воспользовалась Василиса. Схватив меня за руку, она запрыгнула на борт ладьи и помахала молодым варягам.
— Я Василиса, дочь богатыря Ильи и внучка царя Ивана девятого. А это мой защитник богатырь Сварог — она указала на меня. — Я благодарю благородного Ульриха пучеглазого и его отца, конунга Свена Ульрихсона Золотого Змея, за то, что они доставили нас в стан лучших воинов морского осколка и прошу дать сойти на берег, чтобы предстать перед большим советом клановых конунгов. Там я отвечу, зачем тут появилась, оглашу свою просьбу и готова буду принять любое решение совета, каким бы оно ни было.
Высокому явно не понравился такой оборот. А ещё он его разозлил. Обернувшись, он метнул гневный взгляд на Василису. Затем посмотрел на одноглазого, но вместо поддержки напоролся на вопросительную мину.
Оскалившись, он расправил едва не поникшие плечи, и в этот миг я понял, что гнев побеждает и он готов совершить ошибку. Одновременно с этим я почувствовал опасность справа и, взглянув на соседнюю галеру, увидел русоволосого воина. Он раздвинул щиты варягов и уставился на меня. При этом его голубые глаза немного светились, а меч в руке начал источать чародейство. То, что это ещё один берсеркер я понял сразу.
Сдёрнув Василису с возвышения, я прикрыл её и уже начал вытаскивать цепочку со спрятанным мечом, когда со стороны идолов богов, появилась большая группа воинов в нескольких сотен голов. Они шли едва не строем, в полной броне с копьями, готовыми принять боевое положение. И возглавлял их пожилой конунг, восседающий на деревянном троне, который несли рабы на специальных носилках.
На щитах прибывших варягов красовались зубастые рыбьи головы, а на голове предводителя было надето подобие искусно вырезанной деревянной короны, с позолоченными зубцами.
Появление нового персонажа заставило конунга Свена Ульрихсона передумать зачинать бой. Вместо этого он недовольно фыркнул и махнул рукой, отдавая команду ратникам, чтобы они расступились перед процессией с носилками.
Вместе с десятком нёсших хозяина рабов, к молодым конунгам присоединился воин поистине огромного роста. Одного взгляда на которого хватало, чтобы понять, что он тоже настоящий богатырь или берсеркер.
Отливающая сталью аура и тяжёлая броня, соответствовала образу. А молот с длиннющей рукоятью, что он легко нёс, весил не меньше 20–25 килограмм. Воин источал энергию разрушения. И сразу становилось ясно, пара берсеркеров одноглазого конунга и тот, что на корабле, ему не соперники.
— Всем стоять. Мечи из ножен не вынимать. Это говорю вам я Рагнар, глава рода Зубастых Рыб и выборный вождь военного похода.
Когда высокопоставленный варяг договорил, его громила берсеркер оценивающе осмотрел меня и недовольно сморщился, как будто, не увидев достойного соперника.
Седобородый вождь, оказался матёрым переговорщиком. Произнеся небольшую речь, он немного пристыдил молодых конунгов за излишнюю горячность, при этом указав, что её надо было проявлять ночью, у стен города.
Правильно подобранные слова, потушили разгоравшийся огонь в глазах Свена Ульрихсора. Рагнар напомнил ему о былых подвигах и дальних походах. Всех остальных конунгов и простых варягов он по-отечески пожурил, напомнив, зачем они отправились в земли речного осколка.
Вождь похода, говорил витиевато и одновременно доходчиво просто. Он легко переходил на личности, но произнеся длинную речь, никому не дал даже малейший повод оскорбиться. Это намекало, что Рагнар не растерял ум с годами и приобрёл житейскую мудрость.
Воинам пришлось опустить щиты. Мечи убрали в ножны. На берегу реки противоборствующие стороны не смогли прийти к общему знаменателю, так что Рагнар предложил продолжить прения цивилизованным способом, как полагается на совете конунгов.
И вот теперь я с Василисой, колдуном и Малютой, топали на местное лобное место, следуя за носилками вождя. При этом с правой стороны от нас маршировал плотный строй воинов Свена Ульрихсона. А с левой, воины молодых конунгов, во главе с наречёнными братьями новоявленной принцессы. Ещё с нами хотел увязаться сынок путепроходца, но отец не дал это сделать.
С момента прибытия вождя похода, больше с Василисой никто не общался, словно делая это, подчёркнуто специально. Однако сказать, что её не замечают, я не мог, так как большинство присутствующих не сводили с девушки глаз, а конунги кивали и перемигивались.
Многие смотрели на внучку царя как на редкую диковинку. Другие, как на дорогую вещь. Во взглядах остальных я видел желание обладать, и это мне не нравилось больше всего. И особенно мне не нравились взгляды Свена Ульрихсона, его колдуна и здоровенного берсеркера, повсюду следовавшего за Рагнаром.
— Я гляжу, твоя подруга здесь прямо-таки нарасхват — поддел Парацельс, как всегда, пользуясь своей незаметностью. — Смотри, как мужики зыркают? Прямо как на бесценный артефакт. Ну оно и понятно, такая невеста нужна всем, ведь это прямой путь к объявлению себя, не просто главой клана и походным конунгом, а настоящим королём? Уж больно хороша кровь у этой породистой кобылки.
— Мне эти игры голубых кровей не по душе — честно признался я и, оглядев окружающую толпу, определил, что в ней сейчас не меньше двух тысяч варягов. Причём количество зевак и причастных неуклонно росло.
— Ясное дело. Да как они смеют смотреть на твою рыжую бестию! — возмущено воскликнул Парацельс, явно желая меня зацепить.
— А тебе бы мертвяк всё только скалится — ответил я и
