Она едва не расхохоталась, представив, как поведет себя Тень, когда она заявится к нему, надежно упрятав мысли в Огненный Кокон! Наверное, разозлится… «Ничего! — решила про себя колдунья.— Пусть злится!»
Халима вдруг почувствовала себя уверенно. До сих пор она только радовалась неожиданному щедрому подарку, за который придется расплачиваться неизвестно чем. Теперь же Темный Властелин понял, что может получить ребенка Севера, и она ему стала нужна. А значит, может требовать чего угодно.
Она думала об еще не родившемся и даже не зачатом ребенке лишь как об инструменте, с помощью которого она собиралась получить вожделенные силу, власть, могущество. Правда, Вожак не простит ей обмана. Трудно даже предположить, на что он решится, когда узнает о ребенке… Впрочем, он ведь может и не узнать. Или узнать через долгие годы, и кто знает, что случится к тому времени.
Главное, что Север останется жив. Халима не слишком надеялась, что Темный Властелин, подвернись ему случай, не воспользуется им, но верила, что пока он не будет преследовать ее любимого, а большего ей сейчас и не нужно.
Девушка оделась и, удобно расположившись в кресле, вновь задумалась о разговоре. До сих пор Темный Властелин не слишком считался с ней. Она чувствовала, что Тень видит в ней всего лишь одну из многих в этом мире, кого Властелину удалось привлечь на свою сторону. Одну из самых бесполезных… И этого она тоже не могла не замечать.
Но теперь все меняется. Теперь она знает, что может дать, и с этим не следует торопиться. Она должна воспользоваться случаем и вытянуть из Темного Властелина все, что только удастся. Теперь ей есть чем оправдать свои требования. Убрать шадизарскую девку — задача не из простых, да и Вожака обмануть нелегко. Она станет тянуть время и по капле вбирать Силу, пока не почувствует, что больше медлить нельзя, и лишь тогда исполнит обещанное.
Так рассуждала эта прекрасная женщина с холодной душой паука. Она настолько увлеклась своими замыслами, что забыла даже о чувстве, которое толкнуло ее на беседу с Тенью. Быть может, потом, позже, Халима и вспомнит о нем, но сейчас мысли колдуньи носились весьма далеко от простых человеческих радостей.
* * *
Прошло уже некоторое время с того мгновения, как Север пришел в себя, но глаз он все еще не открывал. В голове что-то гудело, мешая сосредоточиться, все тело ныло от боли. Вожак чувствовал, что пол, на котором он лежит, мерно раскачивается, и ему показалось, что он находится на палубе корабля, а шум в голове — это плеск волн за бортом. Наконец палуба перестала качаться. Неподалеку зафыркали кони — значит, он на торговом судне. Тень упала на его лицо, и он понял, что лежит на солнцепеке.
— Кажется, очухался,— скрипучим голосом сообщил кто-то у него над ухом.
— Стонет,— подтвердил другой голос.
Стонет? Разве он стонал? Наверное, здесь еще кто-то. Он открыл глаза и сразу увидел две склонившиеся над ним головы. Точнее, голов было шесть, но две волчьи, крысиную и воронью он даже не заметил, а вот не обратить внимания на уродливых старух просто не мог. Где-то он их видел, причем совсем недавно… Правда, не так близко. Попытка вспомнить хоть что-нибудь отняла у него так много сил, что он совсем уже было собрался закрыть глаза, но исполненный невероятной нежности взгляд одной из старух невольно заставил его сосредоточиться. Он помнил эти серо-стальные глаза, отливавшие сейчас голубизной. И он знал, что любил их когда-то…
— Соня…— произнес он полувопросительно, казалось, давно позабытое имя, принадлежавшее кому-то в иной, не этой жизни.
— Ну наконец-то…— прошептала старуха с облегчением, а вторая — кто бы это мог быть? — неожиданно заплакала.
— Как ужасно…— тихо сказал, почти простонал он.
— Все уже позади,— поспешила успокоить его сероглазая карга.— Мы далеко.
— Как уж-жасно ты выглядишь…
Он попытался поднять руку и не сумел этого сделать, а вторая старуха хотела, видимо, рассмеяться, но тоже не смогла, а зарыдала едва ли не в голос и зашмыгала носом. Зато хрипло расхохоталась ворона, а крыса, упав на спину и громко пискнув, начала дрыгать лапами.
— Я ужасно выгляжу?! — возмутилась старуха.— Ты на себя посмотри!
— Гр-рубо! — мгновенно перестав смеяться, заявила Шалло, и, вторя ей, Задира возмущенно запищала.
«Зато верно»,— подумал Север. Если он выглядит так, как чувствует себя, то дело дрянь.
— Прости меня! — воскликнула Соня.— Я ведь совсем не то хотела сказать. Я просто очень испугалась! Ну улыбнись хотя бы!
Раненый попытался вздохнуть, но грудь стянуло отчаянной болью.
«Наверное, ребра переломали, гады». Он не стал открывать глаза, а гримаса, которая исказила его лицо, получилась меньше всего похожей на улыбку. Шалло хрипло захохотала, а Соня тихонько заплакала.
— Лечить… его…— наконец заговорил Вулоф.
Воительница всхлипнула в последний раз и забеспокоилась.
— Верно, верно.
Она уселась рядом и осторожно коснулась груди Севера.
— Грудь болит?
— О-о-о!
— Тут? — Руки ее опустились ниже.
— А-а-а!
— Здесь?
— О-о-о!
— А это место?
— М-м-м! — замычал он, не открывая глаз.
Соня всплеснула руками:
— Ну хоть скажи, как ты себя чувствуешь?
— Вполне прилично… Для раздавленного…
* * *
Ближе к вечеру вновь тронулись в путь. Хотя задерживаться столь близко от Янайдара казалось опасным, Соня в ответ на замечание Ганы только пожала плечами.
— Люди, что за нами охотятся, тупые мужланы. Бьюсь об заклад, они уверены, что мы станем действовать так, как на нашем месте действовали бы они сами. То есть со всех ног мчимся к Турану. А мы переждали до вечера, позаботились о Севере.— Она с любовью посмотрела на спящего Вожака.— Сняли с себя опостылевшую шкуру,— При этих словах подруги Гану передернуло от отвращения.— Теперь мы спокойно едем к морю, и никто за нами не гонится.
Так они и ехали остаток дня и весь следующий, отклоняясь все дальше на восток, чтобы вернуться в Туран тем же путем, каким попали в Иранистан. Останавливались только на ночь да позволяли себе лишь два недолгих привала днем, все остальное время двигались.
Благодаря своему чудодейственному бальзаму Вожак быстро шел на поправку, хотя на первой остановке, когда девушки раздели его, обмыли и осмотрели раны, выглядел он плачевно. Несколько сломанных ребер, поврежденное во время поединка со Злуном плечо, разбитая, словно его били о стены, голова. Все остальное, несмотря на скверный вид,— не внушающие опасения мелочи. Хотя и болезненные. Стараясь казаться уверенной, Соня так и сказала Северу, когда он ненадолго пришел в себя.
