– Роджер едет с нами, – сказала она Фардеру Кораму. – Я ведь его поехала выручать. Мы с ним вернемся в Иордан… Что это за шум?
Это было жужжание того же мотора, словно разом взвились в воздух десять тысяч осатанелых жуков-шпионов.
Внезапный удар свалил ее в снег, и Пантелеймон не мог защитить ее, потому что золотая обезьяна…
Миссис Колтер…
Золотая обезьяна тискала, кусала, царапала Пантелеймона, который видоизменялся с такой быстротой, что невозможно было уследить, и не сдавался, жалил, драл, хлестал. Миссис Колтер – напряженное, застывшее лицо в меху, – тащила Лиру к моторным саням, и Лира сопротивлялась так же упорно, как ее деймон. Валил густой снег, и они словно были изолированы внутри своей отдельной маленькой метели, а лучи фар утыкались в белую пелену уже через какие-нибудь несколько сантиметров.
– Помогите! – кричала Лира цыганам, которые были совсем рядом и ничего не видели из-за снега. – Помогите! Фардер Корам! Лорд Фаа! Господи, помогите!
Миссис Колтер пронзительно выкрикнула команду на языке северных тартар. Из снежного вихря вынырнул отряд с винтовками и рычащими деймонами-волками. Командир, увидев, что миссис Колтер борется с девочкой, поднял Лиру одной рукой, как куклу, и швырнул в сани; оглушенная ударом и самой внезапностью случившегося, она затихла.
Грохнул выстрел, потом другой – цыгане сообразили, что происходит. Но стрелять, когда не видишь своих, опасно. Тартары, сомкнувшись вокруг саней, могли стрелять наугад сколько вздумается; цыгане же не решались ответить огнем, боясь попасть в Лиру.
Как же ей было горько! И до чего она устала!
В голове стоял звон, мысли путались, но она заставила себя сесть и увидела, что Пантелеймон продолжает отчаянно драться с обезьяной. Он был росомахой и больше не менял вида, намертво вцепившись зубами в золотую руку. Но кто там еще?
Не Роджер?
Да, это Роджер молотил миссис Колтер кулаками и ногами, бодал ее в голову – но тут подскочил тартарин и одним движением руки смахнул его, как муху. Все смешалось перед ее глазами: белое, черное, какая-то летучая зелень, угловатые тени, и с железным лязгом и скрежетом в просвет ворвался Йорек Бирнисон. Огромные челюсти разили налево и направо, лапа вспорола кольчужную грудь, белые клыки, черное железо, окровавленный мех…
А потом что-то с силой потащило ее вверх, вверх, и она схватила Роджера, вырвав из рук миссис Колтер. Их деймоны-птицы, пронзительно крича и хлопая крыльями, взвились следом среди летучих теней, а потом Лира увидела рядом с собой ведьму – одну из тех изящных угловатых фигур, которые прежде носились в вышине, и в голых белых руках у нее (на этом морозе!) был лук; она оттянула тетиву и пустила стрелу в мрачную глазную щель шлема, появившегося в каком-нибудь метре от нее…
Стрела вошла в щель и наполовину вышла из затылка, и взвившийся в воздух деймон стражника исчез, не успев упасть на землю.
Вверх! Вверх несло Лиру и Роджера, и оказалось, что это – ветка облачной сосны, за которую они цепляются слабеющими пальцами, и с ними на ветке сидит, грациозно удерживая равновесие, молодая ведьма; потом она наклонилась налево и вниз, и навстречу им с земли стало подниматься что-то огромное.
Они свалились в снег рядом с корзиной воздушного шара Ли Скорсби.
– Залезай, – крикнул техасец, – и друга сюда тащи. А каков медведь, видала?
Лира увидела, что три ведьмы держат канат, обведенный вокруг большого камня, и не дают подняться рвущемуся в небо шару.
– Лезь! – крикнула она Роджеру и снежной кучей перевалилась через обшитую кожей кромку корзины. Через секунду на нее упал Роджер, а еще через секунду воздух вздрогнул от могучего рыка.
– Давай, Йорек! На борт, старик! – крикнул Ли Скорсби, и плетеное дерево прогнулось и страшно заскрипело под тяжестью медведя.
Порывом ветра отнесло в сторону туман и снег, и Лира успела разглядеть все, что происходило вокруг. Она увидела, что цыганские бойцы под командованием Джона Фаа преследуют арьергард стражников и гонят их к пылающим развалинам Больвангара; увидела, как другие цыгане сажают одного за другим детей в сани и накрывают их теплым мехом; увидела, что Фардер Корам напряженно оглядывает поле боя, опираясь на палку, а его желто-оранжевый деймон прыгает по снегу и тоже озирается вокруг.
– Фардер Корам! – крикнула Лира. – Мы здесь!
Старик услышал, обернулся и с удивлением посмотрел на шар, удерживаемый канатом, на ведьм, которые не давали ему взлететь, на Лиру, махавшую ему рукой из корзины.
– Лира! – крикнул он. – Ты цела, девочка? Цела?
– Целее не бывает! – крикнула она в ответ. – Прощайте, Фардер Корам! Прощайте! Отвезите детей домой!
– Отвезем, клянусь жизнью! Счастливого пути, дитя мое… счастливого пути… счастливо, дорогая…
В ту же секунду аэронавт бросил вниз руку, подавая знак, и ведьмы отпустили канат.
Шар сразу стал подниматься и устремился наверх с неправдоподобной скоростью. Мгновение, и земля скрылась в тумане, а они мчались вверх все быстрее и быстрее – никакая ракета, казалось Лире, не смогла бы быстрее уйти от земли. Она лежала, обняв Роджера, и ускорение прижимало их к дну корзины.
Техасец что-то радостно выкрикивал, смеялся, гикал. Йорек Бирнисон спокойно расстегивал броню, ловким когтем подцепляя и поворачивая крепления, и складывал части в кучу. Где-то снаружи слышались хлопки, свист воздуха в иглах облачной сосны, и мелькание черных одежд говорило о том, что ведьмы сопровождают их в полете.
Понемногу дыхание и сердцебиение у Лиры успокоились, и к ней вернулось душевное равновесие. Она села и огляделась.
Корзина оказалась гораздо больше, чем она думала. Вдоль бортов тянулись полки с философскими приборами, на дне лежали груды мехов, баллоны с воздухом и еще какие-то предметы непонятного назначения или настолько мелкие, что туман не позволял их разглядеть.
– Мы в туче? – спросила она.
– Ну да. Накрой-ка своего друга мехом, пока он не превратился в сосульку. Холодно, а будет еще холодней.
– Как вы нашли нас?
– Ведьмы. Тут одна дама хочет с тобой потолковать. Вот выйдем из тучи, определимся, и тогда уж сядем, почешем языки.
– Йорек, – сказала Лира. – Спасибо, что пришел.
Медведь буркнул и принялся слизывать кровь с меха. Под его тяжестью корзина кренилась, но это не имело значения. Роджер глядел на него с опаской, а медведь проявлял к нему не больше интереса, чем к снежинкам. Лира встала и, держась за кромку корзины, достававшую ей до подбородка, вглядывалась в клубящуюся мглу.
