Арахна рывком швырнула во тьму золотистый клубок, и, снова ухватившись за нить, прыгнула вверх.
И все повторилось. Снова ветер в лицо, рывок ввысь — и выворачивающее наизнанку падение.
Врата перехода я увидел издалека. Они выглядели как арка, залитая мутным лиловым свечением. Мягко приземлившись возле них, Арахна спустила меня на землю.
Я старался не смотреть ей в лицо. Что-то внутри меня совершенно определенно знало — моя реакция может все испортить.
— Не забудь про свое обещание, — проговорило чудовище.
— Я все сделаю, — пробормотал я. — Спасибо…
Я запнулся, вспомнив чьи-то ребра на белом мраморе. И человеческие крики, доносившиеся из кокона…
Но что бы она не делала со своими жертвами, ко мне она была добра. И я должен был поблагодарить ее за это, а не быть неблагодарной скотиной.
Все-таки, она богиня. И к тому же женщина.
— … Спасибо что помогла мне, — сказал я, решительно поднимая голову.
Я был готов увидеть ее лицо. Каким бы оно ни было!
Но Арахна уже успела принять человеческий облик.
Она смотрела на меня и улыбалась, обнажая два ряда острых зубов. И мне показалось, что она знала, о чем только что я подумал.
— Прощай, Даниил-не-жрец, — сказала она с каким-то плотоядным удовольствием выговаривая данное мне прозвище. — Навести меня как-нибудь. С тобой было весело.
Я сомневался, что когда-нибудь захочу ее навестить. Но кивнул. И вошел в лиловое свечение…
Как же хорошо и просто это выглядело в играх.
И какая же херня эти порталы на самом деле!
Мое тело мгновенно онемело, мысли спутались, в голове закружили вертолеты и позорный ком подкатил к горлу. И при этом я словно падал в бесконечную лиловую дыру. Все падал, и падал, и падал…
Когда, наконец, меня вышвырнуло из светящегося марева на твердую землю, я согнулся в три погибели и прикинулся водопадом.
Слишком много испытаний выпало на долю моего несчастного желудка, и он в конце концов не выдержал.
Когда я смог, наконец, выпрямиться, то очутился лицом к лицу с очень крепкой дамой недружелюбного вида и с лопатой в руках.
От неожиданности я дернулся всем телом, готовый уже ко всему, в том числе и удару этой самой лопатой.
— Ты че дёргашся?.. — угрожающе спросила она, наступая.
Из ее рта пахло гнилыми зубами и ядреным луком.
— … А? Чё дёргашся? Убёгнуть собрался? Я те убёгну! Ну че моргаш? Бери лопату-то, сгребай чего порасплескал! Мало вам тут ведер понаставлено, каждый второй ужином хвастает…
Она в сердцах сунула мне лопату в руки.
А я, как безумный, вытаращился на открывавшийся за ее спиной вид.
Там шумел настоящий средневековый город. Вывески, факелы, масляные подвесные фонари, тонкие светящиеся домики, будто сделанные из бумаги, и приземистые каменные строения с светящимися окнами. Возле одного такого стояла толпа бородатых мужиков, гогоча и весело поругиваясь, на крылечке дома напротив сидела миловидная девушка и препохабно фальшивила на лютне. Всадники и пешие горожане сновали туда-сюда по улице.
А я стоял перед всей этой красотой на песчаном пятачке с лопатой в руках, в окружении ведер с чужими излияниями и напротив лужи с собственными — и счастливо улыбался.
Я добрался. Добрался!
Теперь меня точно уже не съедят по пути, и какие-нибудь клановцы не убьют просто так, потому что магией не вышел!
Я спасен.
В городе я точно смогу придумать, как жить и чем заработать, тем более благодаря доктору у меня имелись кое-какие деньги.
— Ты фонарем-то придорожным не прикидывайся, греби давай! — гаркнула на меня хозяйка зазеркалья.
— Слышь, бабка, — прохрипел я, разозлившись. — Я вообще обычно добрый, но вот сейчас ты бы лучше молча в сторону отошла!..
Видимо, что-то в моем облике или интонации убедили старушку сложить оружие, потому что она вдруг охнула и отступила. Справившись с заданием, я молча вручил ей лопату обратно и побрел прочь от врат вдоль улицы, вращая головой во все стороны.
Адски хотелось поесть и чего-нибудь выпить.
Я двинулся в сторону гогочущей компании, и не ошибся — в раскрытую дверь, возле которой они толкались, виднелось нутро местного бистро. Из заведения вкусно пахло чем-то жареным и мясным. Длинный грубый стол тянулся от самых дверей до стойки, за которой хлопотала тучная хозяйка заведения. Справа и слева от стола в ряд стояли скамейки. Хмельные мужчины и женщины пили что-то из больших глиняных кружек, на тарелках виднелись не очень-то аппетитные куски вареного мяса и жареная капуста. Неподалеку от входа за столом расположились игроки в карты. У одного из них на коленях сидела пышногрудая девица с изношенным лицом. Рядом с ним на скамейке лежала куча одежды — судя по всему, когда-то она принадлежала его противнику, потому что тот сидел голый до пояса, в одних штанах с широким ремнем и в сапогах. На вид ему было лет тридцать пять. Высокий, темноволосый, с серой порослью на щеках и хорошим крепким телом.
И, судя по тому, как хмуро он изучал свои карты, бедняге опять не повезло.
Я опасливо покосился на толпившихся у входа местных, но тем не было до меня никакого дела.
И все равно входить внутрь было как-то стремно. Шут их знает, еще сделаешь что-нибудь не так. На тень портрета императора, блин, наступишь — и прикончат тебя согласно местным законам. Или еще чего-нибудь…
Между тем игра закончилась.
Полуголый, выругавшись, швырнул карты на стол. Его противник, задрав голову, захохотал.
— Ну давай, расплачивайся!..
Проигравшийся фыркнул.
— Записывай в долг — отдавать мне тебе больше нечего.
— Что значит нечего?..
— Штаны не отдам, ясно?! — гаркнул проигравший, угрожающе нависая над победителем.
Тот втянул голову в плечи. Девица на его коленях застыла с глупой улыбкой, превратившейся вмиг в испуганный оскал.
— Записывать тебе в долг — это ж как море пытаться обоссать, — проговорил победитель, невольно пригибая голову еще ниже. — Так что расплачивайся, как хочешь, а то я стражу позову…
Лицо полуголого исказила злобная гримаса. Он с грохотом впечатал кулак в стол, так что в едальне все умолкли и обернулись.
— Я сказал, что отдам!..
Победитель дернулся всем телом и слабым голосом протянул.
— Стража!..
— Что?! Ты на меня стражников зовешь??? Ты? На меня?
К спорщикам с улицы в развалочку двинулись только что балагурившие мужики, закатывая рукава рубахи. Заметив их, полуголый выругался. Усевшись на скамью, он стащил с себя сапоги и швырнул их своему противнику в голову.
— На, подавись!..
Поднявшись из-за стола, проигравшийся сунул руки в карманы и без малейшего смущения босиком направился к выходу. Вслед ему раздался приглушенный смех.
Очутившись снаружи, мужик сначала глубоко вздохнул, подняв глаза к небу, а потом обернулся на меня.
— А ты чего вытаращился? Или на мне картина написана, а ты ее сослепу разглядеть не можешь?.. — проговорил он, смерив меня взглядом с головы до ног. — Не местный, что ли? Одет, как придурок…
И это он, стоя посреди города в одних штанах, говорит мне, что я как-то не так выгляжу?..
— Зато хоть обутый, — парировал я.
Игрок развернулся ко мне, явно собираясь сказать что-то неласковое, но внезапно изменился в лице.
— Погоди-ка, а какой сегодня день…
Меня вдруг пробило на истерический смех.
— Не знаю, для кого как, а для меня — хреновый.
И тут мой собеседник просиял.
— Я понял!.. Ты — из этих!
У меня внутри все опустилось.
— Каких еще «этих»? — нахмурился я.
— Ну, один из призванных из другого мира?
— А, из этих этих, — с облегчением выдохнул я. — Да, я из другого мира. И жопа истины не дымнула на меня, так что я оказался никому не нужен.
Мой собеседник разоржался так задорно и весело, как будто только что не проигрался до нитки, а сундук золота выиграл.
— А что, у вас тут все про нас знают?.. — спросил я.
— Нет, не все. Но я из числа тех, кто знает…
