пренебрежением к флоту. На что девочка фыркнула и отвернулась. Она стала рассматривать окружающих.
– Все такие бледные, – удивилась она шёпотом.
Они вышли из вагона и оказались на какой-то грязной станции.
– Нам точно сюда?
– Да, мы же на рынок. Помнишь?
– Фу... – сморщилась школьница, почувствовав запах застоялой мочи. Не так она представляла себе высокотехнологичные колонии.
Они поднялись по эскалатору и вышли под огромный купол. Рынок Кира представляла себе не так. Она думала, что рынок – это торговый центр, к которым она привыкла на Земле. Открытые витрины и давка стали для девочки дикостью.
– Тут продают товары и продукты ручной работы. Всё, что человек сделал самостоятельно, заплатив небольшой налог, можно продать тут. Некоторые торгаши даже не работают в шахтах. Перекупают, реализуют чужой товар и с этого живут…
Вдруг, Андрей резко обернулся. В следующий миг на него налетела ловкая женщина. Она умело ткнула в него ножом. Воробьёв оттолкнул Киру и сделал шаг вперёд. Девочка так и не поняла, дядя отразил удар ножом или женщина сама остановила руку. В любом случае нож не пробил бы экипировку. На миг они замерли, смотря друг другу в глаза. Наконец, Андрей сгрёб женщину и крепко обнял.
– Пусти! Пусти, гад! – проворчала женщина. Остриё ножа она упёрла бывшему капитану в левый бок.
Но Воробьёв не отпускал. Прижал к себе и забыл обо всём. Пусть она его зарежет. Пусть выместит свою обиду. Она это заслужила. Наконец, женщина перестала сопротивляться.
– Капитан, ты чего? Грибов наелся? – обратилась она, уже поумерив пыл.
– Я больше не капитан, – с облегчением сказал Воробьёв.
– Вот как?
Женщина вырвалась и следующим, что она сделала, прописала бывшему капитану с кулака. Прописала прямо в свежий шрам на скуле. Кира подбежала и встала между ними. Девочка воинственно встала в стойку. Не зря же она ходит на самбо?
– Ты ещё кто? – удивлённо усмехнулась женщина и щёлкнула девочку по носу. Да так ловко, что Кира даже не успела увидеть замах.
В следующий миг Андрей убедился, что Кира настоящая дочь его брата. Илья был таким же характерным. У Андрея даже создалось впечатление дежавю. Подобно отцу девочка оскалилась и попыталась напасть на обидчицу. Андрей успел схватить её за воротник чёрной ветровки. Таким образом он много раз хватал младшего брата. Как злобная дворняга на цепи агрессивно лает на чужого, девочка взорвалась на незнакомку. Ногти, зубы, слюна. Всё как у бешеной собаки.
– ...я тебе сейчас покажу, гадина такая! – рычала племянница тщетных в попытках достать женщину.
Торговка, не ожидавшая такой реакции, предусмотрительно отступила на шаг. Это не помогло. Кира успела оцарапать ей руку. Женщина айкнула и посмотрела на Воробьёва.
– Это моя племянница — Кира Воробьёва, – представил он. Затем одёрнул девочку и сказал ей: – Это Карина. Моя знакомая и прекрасный офицер флота.
– Бывший офицер, – гневно фыркнула Карина.
Её карие глаза горели обидой. Ловким движением правой руки она сложила нож и сунула в свой высокий сапог. Одета она была некрасиво. Коричневая свободная кофта висела на ней как на вешалке. Голубые джинсы едва было видно. Тёмные волосы были крепко связаны в хвост. Из-за слабого освещения рынка определить точный цвет волос было сложно. Но лицо Карины было видно, и оно пылало эмоциями.
Кира ещё не остыла, но уже немного успокоилась. Она гордо подняла нос. Первая тянуть руку девочка не собиралась.
– Зачем ты тут? – поморщилась Карина.
– Есть много причин. Одна из них это ты, – честно ответил Воробьёв. Голос его не дрожал. Да и во лжи он замечен не был.
– Это ещё почему?
– Потому, что мне не всё равно.
– Не всё равно? – не поверила Карина. – Из-за вас я тут гнию. Из-за вашей…
– Или гнила бы в тюрьме.
– В тюрьме на Земле! – не веря в собственные слова рявкнула Карина.
– Тюрьма есть тюрьма!
В глазах Карины блеснули слёзы.
– А тут, по-вашему, жизнь? – дрожащим, полным обиды, голосом спросила женщина. Неосознанно она перешла на «Вы». Это говорило о том, что её обида не сходится на одном лишь Воробьёве. Она по-прежнему его уважает. В её глазах он всё ещё её капитан.
Андрей протянул Карине какой-то носитель информации. Выглядел он как стекляшка в буклете.
– Что там? – высокомерно спросила Карина. Она ещё не решила принимать ли от бывшего капитана подачки.
У Киры сложились смешанные ощущения. С одной стороны, она хотела дать этой дерзкой особе пенка. С другой, она явно была дорога для дяди. Девочка скрестила руки на груди и демонстративно отвернулась. Вдруг они захотят поцеловаться? Детям ведь нельзя на такое смотреть. Что ответил дядя, она не слышала. Она надела очки дополненной реальности и стала рассматривать окружающих. Их нездоровая бледность и худоба не давала девочке покоя.
– Идём! – вдруг сказала Карина.
– Куда?
– Мой рабочий день закончился. Ко мне домой, конечно! Раз уж вы мои гости…
– А где дядя?
Карина резко оглянулась. Воробьёва и след простыл. Бывший офицер сначала не поняла. Она стала метаться туда-сюда. Растолкала толпу. Капитана нигде не было. Эмоционально выругавшись, она беспомощно оглянулась на триста шестьдесят градусов. Среди множества случайных зевак её взгляд остановился на Кире. Они встретились растерянными взглядами и осознали, что капитан прибыл сюда только для того, чтобы оставить девочку. Сбросить балласт. Он знал, что Карина о ней позаботится несмотря ни на какие прошлые обиды.
Бывший офицер флота покраснела как помидор. Казалось, что она вот-вот заплачет. Она взяла девочку за руку и бесцеремонно потащила за собой. Протащила через толпу. И вот Кира снова в Марсианском метро. Снова давка, снова антисанитария.
Они зашли в пришедший поезд и заняли стоячие места в конце вагона. Кира смотрела в окно с надеждой, что дядя прибежит на платформу. Что он тоже их потерял. Что он ищет их. На Карине лица не было. Кто знает, что она себе надумала. Кире даже стало её жаль. Ведь это всё из-за неё. Не проберись она на космолёт, капитан не потревожил бы Карину. Она жила бы и дальше в своём изгнании. Думала бы о своих делах, а не о том, как прокормить ещё один рот.
– Ты далеко живёшь? – спросила Кира, держась за грязный жёлтый поручень.
– Нет, всего десять остановок. Это недалеко от края колонии.
Карина
