Купец с важным видом кивнул головой. Однако Конан не разделял его уверенности.
— Или, — заметил он, — увидав флаг, они еще сильнее захотят напасть на корабль. Решат отомстить правителю. А если прознают, что на борту принц — то и подавно. Более ценного заложника им не найти.
Лицо торговца побледнело так быстро, что северянин испугался — как бы купец не отдал небесам душу. Трясущимися руками толстяк схватил Конана за рубашку.
— Думаете, это возможно? — запричитал он так громко, что один из огров от неожиданности выпустил из рук бочку, и та, подпрыгивая, покатилась по палубе. — Значит, все аргосские пираты станут нас поджидать?
Северянин не знал, что утешительного ответить купцу — но даже если бы нужные слова и пришли на ум киммерийцу, толстяк верещал так быстро, что все равно не удалось бы его перебить.
— Горе мне, горе, — говорил торговец.
Он ринулся за утешением к Конану, но в расстроенных чувствах промахнулся, и обхватил обеими руками Корделию. Лицо девушки вспыхнуло от негодования, а купец тем временем продолжал, обливая слезами ее полуобнаженные груди:
— Добра на целых три тысячи талантов. Шелка из Заморы. Камни драгоценные из Черных Королевств. Шемское вино. А пряности — пряности одни чего стоят…
Аквилонка отпустила ему звонкую пощечину, но торговец даже не заметил этого, и только откатился обратно к Конану — точь-в-точь бочка, которую уронил носильщик.
Киммериец взял его за плечи и встряхнул — не сильно, а только так, чтобы привести в чувство. Потом произнес:
— Позаботься лучше о своих товарах. А то слуги зазеваются, да побросают их в море.
Купец бросил на Корделию перепуганный взгляд. Как и все люди, он не знал, чего бояться сильнее — большой опасности, которая может нагрянуть в будущем, или малой, что уже на пороге.
Длиннохвостый человек-ящер, под которым трап прогибался, словно вот-вот треснет, помог купцу принять решение. Торговец обреченно взмахнул рукой, будто отдавал приказ о начале казни — и ни чьей-нибудь, а своей собственной — и поспешил к сходням.
— Ну кто ж так несет мешок, голова твоя дубовая! — кричал он на ходу. — Обеими, обеими руками хватай. Да поворачивайся, хвостом себе помогай, а не махай им. Не парус, чай. Вот существа, прости господи! Даровали им хвост — так и тем пользоваться не умеют.
Так причитал купец, размахивая руками — но все, чего он мог добиться, так это помешать носильщикам, путаясь под йогами и загораживая дорогу.
— Этот паренек не похож на принца, — заметила Корделия.
Конан проследил за ее взглядом.
Молодой человек, лет двадцати трех, стоял у борта, на другой стороне палубы. Конан и его спутница любовались вечерним городом. Взгляд юноши был устремлен в море — туда, где далеко за горизонтом раскинулся его родной остров.
— Сними с правителя дорогие одежды, лиши его власти, свиты — и он станет обычным человеком, — заметил киммериец. — К тому же, как я слышал, принц острова провел много лет, изучая науки у мудрецов Шема. Он привык чувствовать себя учеником, а не королевичем. Поэтому даже поведением похож на простолюдина.
— Вижу, ты не очень любишь правителей, — усмехнулась девушка.
— Я видел многих, — отвечал Конан. — И почти никто из них не заслуживал тех почестей, которые оказывали им люди. Недаром короли хвастают, будто им благоволят сами боги. Такая помощь им очень нужна — ведь сам народ, как правило, не в восторге от своих владык.
Два молчаливых стражника-шемита стояли по обе стороны от юноши. Издалека даже сложно было сказать — то ли они охраняют своего господина, то ли стерегут опасного пленника. Сам принц не думал ни о своем будущем царствовании, ни о том, как встретит его народ. Он просто возвращался домой.
— Ночь прошла спокойно, слава богам!
Купец Меламед стоял возле мачты и довольно улыбался. Потом он развел руки в стороны и вдохнул так глубоко, что Конан подумал — как бы толстяк не всосал в себя весь воздух на несколько миль вокруг.
Веселые облачка бежали по голубому небу, словно приглашая людей присоединиться к своему празднику. Однако киммериец был опытным моряком и знал — точно так же радуются дети лазури, когда видят под собой тонущий корабль, или берег, залитый кровью и усеянный мертвыми телами.
Ясный, солнечный день не придавал Конану бодрости — а дождь и ненастье не приводили в уныние. Киммериец привык к тому, что его настроение зависит не от погоды, посланной богами, а лишь от той, что царит в собственной душе.
— Поганый день, — сообщила Корделия, присоединяясь к ним. — Все видно на сотни миль вокруг. Если поблизости пройдет пиратский корабль — корсары обязательно нас заметят.
Купец Меламед поперхнулся.
— Великие боги! — воскликнул он. — Значит, аргосские пираты нападают днем, а не ночью?
— Только днем, — отвечала Корделия. — Я хорошо знаю их привычки. У берега слишком много мысов и отмелей, а пиратские капитаны не такие уж хорошие мореплаватели, чтобы помнить все наизусть.
На груди девушки висела подзорная труба, украшенная изображениями морских тварей. Волшебные линзы, сделанные из крыльев гигантской болотной стрекозы, позволяли рассмотреть даже чешую на брюхе дракона, пролети тот в вышине.
— К тому же, корсары слишком часто меняют места охоты, чтобы как следует изучить хотя бы одно из них, — продолжала девушка. — Поэтому предпочитают орудовать засветло. Конечно, сейчас мы в открытом море. Но привычка есть привычка.
— Жалкий глупец, — прошептал Меламед. — Значит, я напрасно провел ночь без сна, читая молитвы? Получается, я мог как следует выспаться?
«Тогда утром ты стал бы докучать нам с удвоенной силой», — подумал Конан, и поспешил перевести разговор на другую тему:
— А что, раньше ты не плавал в Аргос?
— Отчего же, — отвечал купец. — Было время, когда я каждый месяц посещал Сапфировый остров. Но времена изменились. Вы слышали, что шемские жрецы велели забрать идол из прибрежного храма? Теперь статуя трехголового грифона стоит в Эруке, и тысячи верующих стекаются туда со всего материка.
— Да, — согласилась Корделия. — Еще вчера у меня была возможность полюбоваться кораблем, на котором везли святыню. Такой шанс выпадает не каждый день. Но кое-кто, — тут она неодобрительно посмотрела на Конана, — не дал мне даже одним глазком глянуть.
Конан отмахнулся.
— Этот капитан обманул тебя. Все знают, что шемиты никогда не доверили бы статую своего бога чужестранцу. Их храмы очень богаты, у них хватает собственных грузовых судов.
