Ознакомительная версия.
Так или иначе, а сообщение о мощеном тракте звучало крайне интригующе, и заслуживало того, чтобы разузнать о нем побольше. Потому нескольким из отправлявшихся сегодня в дорогу разъездов предстояло держаться полуденного направления. Если повезет, они смогут добраться до приграничной зингарской крепости Ильян, и разузнают, как там восприняли поразительные новости из Рабиров. Не исключено, что зингарцы, в свою очередь, тоже обшаривают тульские поселки, что не слишком желательно… Хотелось бы еще доподлинно узнать, дошли новости о положении в Холмах до Кордавы или еще нет? Пустые надежды – наверняка дошли. Что ж, посмотрим, что предпримет в ответ Чабела.
Молодой подчиненный месьора Кодрана, коему надлежало неотлучно находиться при медленно угасавшем Драго, взволнованно метался по лагерю, пока наткнулся на пуантенского герцога возле длинного распадка. Прошлой ночью там расположили заставу, а теперь намеревались ее всячески укрепить. От волнения книжник едва не схватил Пуантенца за рукав, чтобы потянуть за собой. Должно быть, случилось именно то, чего Просперо ожидал все это время – Князь Лесов проиграл в неравной борьбе с обрушившимся на его владения бедствием.
– Умер? – отрывисто спросил герцог у вестника. От нехватки слов или от волнения тот сначала замотал головой, и лишь затем выговорил:
– Нет! Наоборот, пришел в себя…
Остальную речь лекарь держал на бегу, с трудом поспевая за размашистыми шагами Пуантенца:
– … спросил, где дама Солльхин. Я с перепугу брякнул – умерла. Тогда он захотел узнать, кто заправляет в лагере. Отвечаю – ваша милость. Он велел вас позвать, и как можно скорее. Недолго ему осталось, помяните мое слово… Ведь по здешним меркам он совсем старик, как я понимаю?
Перед носом книжника хлопнула закрывшаяся дверь охотничьей хижины.
* * *В маленькой комнате наверху стоял полумрак: хозяйничавший тут Делле занавесил все окна. Драго лежал на низкой постели, накрытый легкомысленным разноцветным покрывалом, и при первом взгляде на давнего знакомого Просперо испытал миг холодного, безотчетного ужаса.
Сколько длилось его знакомство с Князем Лесов, тот всегда оставался неизменным – диковинным созданием, не имеющим возраста. Теперь прожитые Драго года вернулись за причитающейся им данью, превратив рабирийца в одряхлевшую тень, пока живое воспоминание о нем былом. Яркие ястребиные глаза помутнели, подернувшись тонкой коркой инея, но, похоже, остроты слуха Драго еще не потерял. Услышав скрип двери и приближающиеся шаги, чуть повернул голову. Низкий бархатистый голос теперь доносился словно бы через множество преград, став внятным шепотом:
– Добро пожаловать в мой дом, Леопард… Только не заставляй меня выслушивать твои долгие извинения. Верю, ты искренне сожалеешь о случившемся, но лучше помолчи, пока я пытаюсь успеть рассказать тебе кое-что важное… В Рабирах нынче полно людей, как я понимаю?
Пуантенец, стоявший в ногах кровати, кивнул. Снаружи зашуршало, кто-то – кажется, Кодран – робко сунулся внутрь и немедля убрался обратно в коридор.
– Это хорошо, – удовлетворенно произнес Драго. – Лучшего и желать нельзя. Нам повезло. Ты присмотришь за этой землей, пока она не придет в себя и не получит нового хозяина. Я отправил за ним гонца, так что не обессудь – тебе придется встретить моего преемника и проследить, чтобы он получил все, что ему причитается.
– Преемником станет Рейе, Рейенир да Кадена? – осторожно уточнил Просперо.
– Откуда мне знать, кто им станет? – шепот стал раздраженным. – Да, я хотел бы видеть его на этом месте, хотя у моего наследника по молодости лет ветер в голове… Решать предстоит не мне. Не завидую Рейе, коли выбор в самом деле падет на него.
– Значит, должен собраться какой-то совет, который назовет имя следующего Князя? – герцогу всегда казалось, что власть над Рабирами передается от отца к сыну или дочери, но кто их разберет, этих гулей…
– Выбирает Лесной Венец, – Драго пришлось сделать заметное усилие, чтобы выговорить эти слова. – Надежно скрытый до поры, являющийся в Надлежащее время своему избраннику… Спросишь у Лайвела, он растолкует. И передай мальчику, чтобы не впадал в отчаяние – мир не собирается рушиться из-за одного внезапно сбывшегося предсказания. Рабиры переживали многое, справятся и с этой бедой.
– Какому мальчику? – переспросил Леопард, слегка сбитый с толку быстрым перескакиванием разума умирающего с одной темы на другую. – Рейениру? Или Коннахару? Принц уехал нынче утром. Я отослал его в Орволан, подальше от местных неурядиц. Что касается да Кадены, я сегодня же вышлю посланцев в Кордаву… И я не в силах последовать твоему совету и узнать у Лайвела что-либо. Его нигде нет. Ни в здешнем имении, ни в окрестностях твоей бывшей ставки. Мы ищем, но…
– Ищите лучше, – лицо Драго, напоминавшее вырубленную из изжелта-белого мрамора посмертную маску, слегка дрогнуло, – он оставался вместе со мной… пока лагерь не заполыхал. Найди Лайвела… и еще кое-кого. Ищи Блейри. Сможешь поймать – убей. Я недооценил исходящую от него угрозу, а Блейри сейчас опаснее бешеной собаки и змеи в траве. У него хватит сообразительности истолковать пророчество в свою пользу и натравить одну половину Рабиров на другую. Избавься от него. Избавься как можно скорее.
– Я постараюсь, – заверил Просперо, и, поколебавшись, нерешительно осведомился: – Могу я узнать, о каком предсказании идет речь? Мои разъезды уже не раз слышали от местных жителей упоминание о некоем пророчестве…
Князь Забытых Лесов прикрыл глаза, точно отгородившись от надоевшего ему мира. Прошло с десяток тягучих мгновений, прежде чем он вновь заговорил:
– Мы так любили создавать легенды, что забыли – им тоже хочется обрести жизнь. Неважно, кто, когда и где впервые изрек слова об Осеннем Ребенке из колена людей и грядущем вместе с ним ослепительном свете. Они прозвучали, и с тех пор – отчаянно стремились исполниться, став реальностью. Никто не может избежать назначенного. Ты, молодой принц, его друзья, Рейенир, я – мы пройдем своими дорогами и посмотрим, где и как они закончатся. Коннахару не дано покинуть Рабиры, пусть ты и желаешь этого всей душой. Мне суждено не увидеть нынешнего заката, сгорев в пламени костра, и вместо Солльхин оплакивать меня будет юная Айлэ. Все правильно. Так и должно быть.
Пуантенец хотел возразить, но лежавшая поверх покрывала узловатая, похожая на выбеленную временем сухую ветвь рука слабо шевельнулась в запрещающем жесте:
– Довольно. Запрети своим людям какое-то время входить сюда. В созерцании умирающего старика нет ровным счетом ничего привлекательного. Если Рейе захочет узнать, не говорил ли я что-нибудь лично для него, передай: «Я ни о чем не жалею»… А теперь ступай, тебя ждут.
Ознакомительная версия.
