отрастут, советую вам даже не думать о том, чтобы приходить в мой дом, – с улыбкой закончила Сестра Милосердие. – Но все же, если у вас есть какие-то сомнения, меня поселили на третьем этаже. Моя дверь всегда открыта. – На ее лице снова появилась жуткая улыбка.
И она ушла.
– Вот это класс! – прошептал Варцин, а потом спросил у Налы: – Как рука?
– Надеюсь, что булавка не была отравлена. И почему они не говорят, что имели в виду что-то метафорическое? – жалобно протянул Нала. – Сперва картины, потом это…
– О чем ты?
– Ее дверь ведь не может всегда быть открыта? Ей ведь не хочется, чтоб к ней в комнату ввалился какой-нибудь шишья с вопросом об удушении погружением как раз в тот момент, когда она меняет нижнее белье?
Варцин и Акопа усмехнулись, представив описанное:
– Ты прекрасно подбираешь выражения, Нала!
Нала повернулся к Упави:
– Теперь ты счастлив? Налюбовался на женщину-учителя?
Упави был таким бледным, что для ученика-биолога было бы весьма простительным принять его за труп.
– Что случилось? – спросил Варцин. – С тобой все в порядке?
Упави повернулся с таким трудом, словно его тело состояло из дерева, а не из костей и сухожилий.
– Я уже записался в Дом оракулов, чтобы стать учеником Сестры Милосердие. Я… я не знал.
В ту ночь мальчишки, употребив вино, найденное на крыше, устроили для Упави предсмертные похороны в стиле валка.
III
– Ты можешь выбрать свое ученичество по собственному желанию, – сказал ачарья Ирум. – Помните, это совсем не обязательно. Многие мудрецы советуют отдохнуть вместо того, чтоб идти в другую школу, потому что, когда учеба закончится, моменты тишины и покоя станут редкостью. Поняли? Упави… – Ачарья Ирум прочитал начало своего списка, и Нала впервые за два года мог поклясться, что Ирум сглотнул. – Седьмой орден: Дом оракулов. Да пребудет с тобой Свет, парень.
Упави направился за своим свитком с решимостью осужденного на казнь.
– Акопа, выйди вперед. Что ты выбираешь?
– Второй орден, ачарья.
– Иглоукалывание, – сказал ачарья Ирум. – Твои руки не предназначены для нежности, Акопа. Но тем не менее курс полезен. – Он покачал головой и повернулся к Варцину, который выбирал свой орден: – Четвертый Орден, – бесцветно повторил Ирум. – Ты хочешь потратить неделю на изучение дисциплины… Готовки?
– Я чувствую, что для того чтобы быть ачарьей целостного понимания, мне будет полезен период обучения кулинарному искусству, – ответил Варцин, показывая кривые зубы в искренней улыбке.
Нала с трудом подавил смех.
– Ты хочешь сказать, что собираешься неделю просто сидеть и есть, – сказал Ирум.
– И действительно, для того чтобы поесть, человеку надо сидеть, ачарья, – смиренно согласился Варцин.
Нала с трудом проглотил смешок, скрыв его за приступом кашля.
– В этом классе полно Сестер, которые стремятся во Второй Орден, Варцин! – взревел Ирум.
– Ачарья, я верен в своем стремлении присоединиться к Четвертому, – искренне сказал Варцин. – Не надо соблазнять меня перспективой увидеть девушек!
Проигравший в борьбе со смехом Нала громко фыркнул. Два часа спустя, пробежав вместе с Варцином двадцать третий круг, он все еще смеялся.
– Спасибо, Варцин.
– Отвали, лесовичок! – пропыхтел Варцин, когда они, пошатываясь, возвращались в общежитие. – Ты действительно собираешься отдыхать?
– Я бы присоединился к вам, но Матушка и братья приехали в Варнаврат на фестиваль Пракиони. Не спрашивай. Валки, а точнее Нора, считают, что Пракиони или Притхви, я не до конца знаю, как она называется у вас, – это не что иное, как лесной дух, которому надо поклоняться. Это всего в трех днях езды от Меру. Мне лучше встретиться с ними на нейтральной территории, а не в лесу.
– Звучит разумно. Я буду счастлив, что смогу отдыхать от тебя целых три недели.
– О, не бойся, ты будешь по мне скучать, – сказал вспотевший после пробежки Нала. – Как только я вернусь, мы снова углубимся в изучение чакр. Я чувствую, что там есть секреты, которые можно открыть!
Варцин застонал:
– Прекрасно!
На следующий день, едва взошло солнце, Нала собрал свои вещи, надел сапоги, попрощался, обнял Упави и поспешил в конюшню, чтобы оседлать мула, любезно одолженного ему Меру. Копыта мерно цокали по булыжной мостовой, у выхода Налу уже ждал местный проводник, готовый сопроводить его к каравану, направляющемуся в Варнаврат. Когда они спустились с холма и достигли леса, Нала обернулся, чтобы посмотреть на Цитадель. Вдали догорали огни фонарей, а массивная Меру возносилась к небесам, как каменная мечта на фоне светлеющего востока. Клочья тумана неслись по Цитадели, спасаясь от солнца на перьях ветра.
Тогда он и не подозревал, что видит все это в последний раз.
I
Боль – требовательная хозяйка. Она не позволяет тебе ее забыть. Тринадцать ступеней чистой агонии, – подумал Шакуни, глядя на ступени, ведущие в кабинет Бхишмы. Иногда ему казалось, что Бхишма намеренно убрал перила, чтобы Шакуни не за что было держаться. Без них мужчине приходилось подниматься по лестнице боком, как крабу. Посмотри на себя, Шакуни, ты грациозен и гибок, как танцовщица! – подумал он, тяжело дыша от усилий.
Юдхиштир и его братья еще неделю назад были благополучно отправлены в Варнаврат. Дурьодхан прошлой ночью благополучно вернулся в город. А Шакуни тем временем разобрался с беспорядком в Анге. Но ничто хорошее в жизни Шакуни не длилось вечно, и он только вздохнул, получив вызов от Бхишмы.
Бхишма был лучшим паладином, которого когда-либо видел Шакуни. Говорят, его лук, называемый Чистотой, был выкован из сердца упавшей звезды. Его называли Белым Орлом, и много десятилетий назад он бы просто убил Шакуни, если бы тот вовремя не выдал свою сестру замуж за Дхритараштру, племянника Белого Орла. Шакуни подозревал, что Белый Орел по-прежнему испытывал острое желание завершить свою неоконченную задачу, прежде чем отправиться туда, куда отправляются после смерти все герои.
К его глубочайшему удивлению, Карна находился за пределами рабочего кабинета Бхишмы и, в отличие от самого тяжело дышащего Шакуни, выглядел галантно и великолепно. Увидев входящего, Карна встал и поклонился, но Шакуни прошел мимо него, даже не взглянув, не улыбнувшись, выпрямив спину, вздернув подбородок и гордо вскинув нос. Скрещенные копья стражников разошлись, чтобы впустить его. Шакуни был просто счастлив, что Белого Орла в комнате не оказалось – это дало ему время остановиться, отдышаться, вздохнуть и выругаться, пребывая в столь дружелюбном одиночестве.
Отдышавшись, Шакуни огляделся. Кабинет
