Ознакомительная версия.
— Стоп! — обомлела Алина. — Какой ещё папа?
— Говори, пожалуйста, потише. Всех деревенских жителей перебудишь.
— Извини…. Так, что у нас с папой? Как помнится, я была твоей заветной и секретной тайной. Как у древних пиктов — вересковый мёд. Мол: — «В Круппендорф не принимают посторонних. Ты, тем более, русская. Скандал разгорится — до самых небес…. Побег? Отец мне этого никогда не простит. Обязательно, рано или поздно, найдёт. То бишь, найдёт и пристрелит…». Значит, имело место быть изощрённое лицедейство?
— Так, вот, получилось, — засмущался Томас. — Отец, он отец и есть. Рассказал я ему всё, не сдержался. И что горячая любовь у нас с тобой образовалась, и про предстоящий побег…
— А он что?
— Минут тридцать-сорок хмуро молчал. А потом неожиданно одобрил. Мол: — «В Новой Зеландии у нас нет крепкого представительства. Плохо это. Вот, ты, сынок, его и организуешь…».
— Представительства — кого?
— Не знаю я толком. Возможно, тех, кто сотрудничает с космическими пришельцами. Папа сказал, что и в Новой Зеландии есть посадочная площадка, за которой надо присматривать.
— Да, странная мы с тобой парочка, — подытожила Аль. — И парочка ли, вообще? Гусь и гагарочка…. Ладно, разберёмся. Время, как известно, всё расставляет на правильные места…
* * *
Он сделал ещё несколько шагов вперёд, после чего насторожённо остановился: впереди, рядом с правым углом «женской избы», виднелся — в свете ярких ночных звёзд — невысокий силуэт.
— Кха-кха, — тихонько кашлянул молодой человек.
— Я не та, о которой ты думаешь, — известил насмешливо-приторный голосок Арисы. — Извини, женишок.
— Ничего, бывает. А ты, кстати, что здесь делаешь?
— Томаса дожидаюсь.
— А он где?
— Разговаривает с твоей не в меру воинственной Аль. Расставляют, надо думать, точки над — «и».
— Может, и мы с тобой расставим? — миролюбиво предложил Свенн.
— Это, извини, в каком смысле?
— Ты же, явно, знаешь больше моего. В плане сложившейся нестандартной ситуации, я имею в виду.
— Гораздо больше знаю, — согласилась Ари. — Но рассказать, к сожалению, ничего не могу.
— Почему?
— Служебные инструкции, не более того. Не грусти, юный лорд Брюс. Скоро тебе, любознательный юноша, всё подробно объяснят.
— Кто — объяснит?
— Кому полагается, тот и объяснит…
Глава двадцать шестая
Переправа, переправа…
Австралия, западнее Большого Водораздельного хребта, берега реки Дарлинг.
Они, выпив по полулитровой банке «Кильмес-Кристаль» и откинув назад (насколько это было возможно), сиденья «миссис Тэтчер», подремали несколько часов.
В восемь тридцать Эрнандес зычным голосом объявил:
— Рота, подъём!
— Давай, ещё поспим, садист законченный. Ну, хотя бы полчасика, — жалобно захныкала Исида. — Встреча клиентов назначена на три часа дня. Куда торопиться-то?
— А грим?
— Что — грим? Плёвое дело, за пятнадцать минут, если захотеть, можно управиться.
— Не скажи, блондинка легкомысленная, — не согласился Смок. — Во-первых, мелочей и плёвых дел — в шпионских игрищах — не бывает. Если, конечно, не хочешь, чтобы тебя вывели на чистую воду. Сиречь, разоблачили. А, во-вторых, исходя из твоих же рассказов, эта русская Аль является девицей многообещающей и креативной. Из серии: — «Палец в рот не клади. Обязательно откусит…». Подтверждаешь, авантюристка, собственные слова?
— Подтверждаю. И то, что обязательно откусит, и то, что многообещающая до нельзя. Более того, матёрая не по годам. Генералом, видите ли, мечтает стать. И, самое смешное, что когда-нибудь — с такой-то железной хваткой — непременно станет.
— Какие же, при таком опасном раскладе, споры? Не до сна, милая, ей-ей. Разлепляем глазки, старательно протираем их ладошками, поднимаемся и расходимся — для оправления естественных надобностей — в разные стороны. Мальчики, как принято в таких случаях, направо. Девочки, понятное дело, налево…
Поход за «оправлением естественных надобностей» хорошего настроения Исидоре не прибавил. Она, вернувшись к «миссис Тэтчер», выглядела ещё более мрачной, хмурой и недовольной жизнью.
— Злые австралийские москиты, сбившись в плотную стаю, искусали симпатичное личико? — предположил наблюдательный Эрнандес.
— Не только злые москиты, но и отвязанные слепни. Причём, не только личико, но, как легко догадаться, и нежную артистическую попу…. Чёрт знает что! Бардак и бедлам! Старик Шекспир, нервно покуривая, отдыхает в сторонке. Вместе с Антоном Чеховым…
— А где твой брелок? Ну, который способствует установлению дружеских отношений с деревенскими собаками?
— Не знаю. Наверное, бросила на автомобильную торпеду, — засомневалась Исида. — Он, что же, и всяких кровососущих гадов отпугивает?
— Самым качественным образом.
— А раньше нельзя было сказать об этом? Вот же, мачо недоделанный, чурбан невоспитанный…. Где здесь можно умыться?
— Направо от машины, метрах в пятнадцати, в земле имеется каменистая выемка…
— Заполненная вонючей болотной водой? Кишащей разными болезнетворными бактериями, шустрыми жучками и неизвестными вирусами?
— Чистейшая водица, — поспешил заверить Смок. — Там родничок бьёт из-под базальтовой гальки, крохотные пузырьки поднимаются к поверхности. Сама увидишь.
— Ну-ну, смотри у меня, охламон. Проверю…. Кстати, что у нас на завтрак?
— «Кильмес-Кристаль», конечно же. Хочешь — светлое пшеничное. Хочешь — тёмное ячменное.
— Заканчивай хохмить, пока я не рассердилась по-настоящему.
— Есть двухлитровый термос с крепким кофе. Сливки и молоко в картонных упаковках. Сахар. Галеты — обычные и соевые. Масло сливочное и бутербродное. Икра красная. Чёрной, извини, нет. Колбаса, ветчина, сыр, пирожки с рисом и мясом, копчёные куриные грудки — всё в стерильных вакуумных упаковках. Шоколад и шоколадные конфеты…
— Шоколад, как я понимаю, марки — «Ноэль»? — слегка оттаяла Исидора.
— Конечно. Аргентинского производства, безо всяких дурацких новомодных лицензий. Самый пикантный, вкусный и питательный.
— Ладно, сойдёт. Где полотенце?
Умывшись и с аппетитом позавтракав, Исида заметно подобрела и даже разрешила Эрнандесу (на некоторое время, естественно), занять вакантную должность главного гримёра.
Прошло тридцать минут, сорок, пятьдесят. Процесс откровенно затягивался.
«Вот же, зануда выискался!», — негодовал нетерпеливый внутренний голос. — «Педант занюханный, а не романтический сыщик. То ему ни так, это, понимаешь, ни этак. Парик только с шестой попытки одобрил. Угольно-чёрный? Бред бредовый и законченный! И это притом, что поверх парика будет, в любом случае, располагаться строгая женская косынка. Разве так и важно, какие конкретно локоны-пряди будут выбиваться из-под неё? Перестраховщик упрямый…. Теперь подбирает румяна. Мол, у деревенской девушки, регулярно питающейся экологически-чистыми продуктами, на щеках должен — в обязательном порядке — играть здоровый румянец. Чудак задумчивый и мнительный…».
Ознакомительная версия.
